— Довольно! Хватит! Довольно!
Ее крик обрывается, тело сотрясают бессильные рыдания без слез.
— Так нельзя, пан Балч, — по-детски, дрожащим, как у школьницы, голосом заканчивает она. — Вы не уважаете людей.
— Я совсем про вас забыл, — смутившись, тихо говорит Балч. — Правда, забыл. Ах да, еще этот ваш ключ. Пожалуйста. И спокойной ночи.
Повернувшись, он выходит на крыльцо. Семен — за ним. Агнешка сжимает в руке ключ, уже ни о чем не думая, ничего не чувствуя. Она видит только, как Семен, приостановившись на пороге, посылает ей на прощание долгий, проникновенный взгляд.
ПЕРВЫЙ УРОК
Сегодня Агнешке не спится, никак она не может дождаться утра. Хорошо, что Флокс со вчерашнего дня у Зависляков, но от этого ненамного спокойнее стала наступившая ночь. Стоило ей чуть задремать, как необъяснимая тревога прогоняла сон. Еще задолго до рассвета Агнешка совсем проснулась и теперь лихорадочно обдумывает, как бы изменить легкомысленно и преждевременно составленную программу, как избежать компрометации и открытого скандала. Впрочем, плевать на скандал. Но как перенести разочарование тех людей из повята, которые оказали ей доверие. Она и сама сейчас не знает, не помнит точно, с кем договаривалась. Слишком много новых лиц, слишком много впечатлений. Из-за того, что все были крайне любезны, она перестала соображать, с кем разговаривает, да к тому же все административные, общественные и школьные власти повята разместились в одном здании. Она даже не запоминала табличек с надписями, просто шла, куда вели. Ее все время тревожила мысль, как быть с багажом. И в первую очередь с книжками, которых у нее было немало. Именно в связи с этим несчастным багажом и возникла распроклятая идея инспекции. Может, не столько инспекции, сколько первого посещения, чтобы руководство на месте разобралось, как там у Агнешки пойдут дела. И тот человек с широким, еще нестарым и веселым лицом, с сивой прядью, штопором завернувшейся надо лбом… (У него была еще какая-то смешная присказка, какая же?..) Это он ворвался в кабинет отсутствовавшего завотделом в связи со своей собственной поездкой и, поговорив минутку с Агнешкой, бросился к телефону, привлек к ней внимание сразу нескольких важных начальников, распорядился, что нужно взять с собой, а что оставить, и снова звонил по телефону, обязывая каких-то сотрудников инспектората, к которым обращался как к хорошим знакомым, уже послезавтра, в понедельник, посетить товарища Агнешку Жванец в Хробжичках и при случае подбросить туда ее барахлишко, как он выразился. Все будет в порядке, заверил он на прощание и еще погнал двух молодых сотрудников провожать ее до автобуса. Ах, как же она была ему благодарна, а теперь… В Хробжичках нет почты, нет телефона. Вот из Хробжиц еще бы удалось позвонить, отменить визит. Это идея. Сейчас пять часов. К шести она добежит до Хробжиц. Но кто ее в шесть утра пустит звонить по телефону? А через час уже будет поздно. Если б кто-нибудь поехал с ней в Хробжицы… Семен? Семен слишком застенчив, с ним там небось не считаются. Балч. Ах, все что угодно, только не это.
Так или иначе, пора вставать. Агнешка торопливо, кое-как одевается, входит в класс — и в изумлении останавливается на пороге. Невероятно, непостижимо! Может быть, это сон? Агнешка протирает глаза — нет, более чем поразительное видение не исчезло, осталось. В сероватом тусклом свете предстала перед ней настоящая, самая настоящая классная комната. В два ряда расставлены новые парты, перед ними аккуратный стол и стул, в углу чернеет доска. В центре на стене висит герб в простой светлой рамке. А на столе глобус, правда облупленный, но это неважно, и такой пригодится. И глиняный горшочек с букетом астр. Нет, самое удивительное не то, что все это существует. Каким образом, кто и когда сумел навести порядок в этом страшном хаосе, убрать все следы ночного веселья, умудрившись не нарушить ее и без того неспокойный сон? Один человек тут управиться не мог. К концу вечера их оставалось двое, только двое — Семен и Балч. Семен по собственному почину всего этого не сделал бы. Значит, все-таки Балч! Никак она не поймет этого человека. И астры! Но это уж, наверно, Павлинка.
Агнешка выходит во двор. Холодно. Легкий утренний морозец затянул землю и заборы голубоватой дымкой. Будет хорошая погода. Пусто и тихо, поселок еще спит. Агнешке это кажется странным. Эта тишина и покой, это равнодушие как-то несовместимы с такими важными ее заботами. Агнешка сворачивает за угол флигеля и осторожно прислушивается у дверей, ведущих в квартиру Балча. И сама перед собой притворяется, что остановилась здесь невзначай и ни о чем это не говорит. Продолжая себя обманывать, она делает шаг вперед и дергает ручку. Но дверь заперта. Зато скрипнула другая дверь в сенях соседнего дома Зависляков и Пшивлоцкой, и Агнешка вздрогнула, словно ее застали на месте преступления. И тут она замечает на покрытой инеем площадке возле сарая свежие темные следы шин. Из сеней выходит Павлинка, обеими руками обхватив лохань с мокрым бельем.