Что ей была эта глупая девчонка? Пыль под ногами! Но вот отношения внутри собственной семьи графиню тревожили.
Ничего не поделаешь, но в глубине души дама Берта хранила сокровенную тайну: она до безумия любила своего мужа. Будучи по натуре скрытной, женщина не выказывала этого перед посторонними, но в укромном уединении алькова сдержать своих чувств зачастую не могла, и очень быстро с горечью осознала: мужчины - воины не только на поле брани, но и в постели. Для них представляют интерес только не взятые крепости! Граф остыл к жене задолго до конца медового месяца, и поганец Эрвин внёс в его охлаждение свою лепту.
Понятно, что после испорченного венчания она ждала от супруга, по меньшей мере, жестокого наказания стервеца. Однако граф лишь благодушно фыркнул и покачал головой, словно порча расшитого жемчугом и рубинами парчового платья была сущей безделицей! А когда она сама решила проявить материнскую власть и поставить мальчишку на место, в её покои заявился дядя графа - мессир Фриц фон Кауфман.
- Я, - сказал он прямо, - был против того, чтобы мой племянник в четвертый раз притаскивал в дом высокородную стерву с приданым принцессы и сердцем ядовитой гадины! Но раз у него в голове ещё не перебродило, чтобы понять, что мужчине нужна подруга жизни, а не очередная кукла с могущественной родней, то пусть сам с вами и воюет! Дети страдать не должны! Так и зарубите себе на носу и забудьте про мальчика, иначе... вы тут четвертая - в этом доме женщины плохо приживаются!
Можно представить, что испытала Берта, вынужденная слушать угрозы от дурно воспитанного невежи. Но она не унизилась до свары, мудро рассудив, что хозяин в доме всё-таки не этот лохматый грубиян, а её супруг.
Графиня выбрала для выяснения отношений, как ей показалось, удачное время. После супружеских ласк Пауль был в прекрасном расположении духа, и Берта решила, что это лучшее время для нападения на неугодного пасынка.
- Этот облезлый медведь - фон Кауфман мне угрожал! - пошла она в наступление. - Мне - вашей жене! Он чуть ли не открыто пригрозил смертью, если я не оставлю в покое поганца Эрвина!
- Так оставьте его в покое!
На графа возмущение жены не произвело ни малейшего впечатления. Он копался в шкатулке со своими драгоценностями, рассеянно подбирая перстень на указательный палец.
- Но я теперь его мать! - напомнила Берта.
- Его мать умерла, производя Эрвина на свет! И вам стоит лучше заботиться о наполнении собственного чрева, чем обсуждать детей своих предшественниц!
- Ваш сын невыносим!
- Эрвин просто непоседливый ребенок - такие встречаются в нашем роду! Бог обычно отмечает их!
И тут графиня совершила ошибку, вполне допустимую для обиженной женщины - она не поняла намека.
- Если Бог и отметил мальчишку, то лишь для того, чтобы люди остерегались его с рождения! - графиня решила, что речь идет о какой-нибудь родинке на теле мальца.
Фон Геттенберг больше ничего не сказал, с каменным лицом покинув жену.
И лишь когда муж в течение месяца подчёркнуто не посещал её ложа до Берты дошло, насколько дорог отцу этот сорванец. Пришлось призвать на помощь своего дядю епископа Аугсбургского, чтобы его преосвященство стал посредником между супругами. Граф сменил гнев на милость только после того, как жена простояла коленопреклоненной на покаянии три ночи в замковой часовне.
И теперь женщина с суеверным страхом взирала на чрево, напряженно гадая: даст ли ей Господь произвести на свет ребенка со светлыми волосами столь редкого оттенка? Страсть графини к мужу не остудило даже явное пренебрежение, и Берта собиралась сражаться за его сердце со всеми метрессами ветреного супруга.
А теперь юный негодник сдружился с пленной девкой. Не грозит ли это новым витком осложнений с мужем? Ведь Агнесс фон Крайц была столь красива! Не лучше, конечно, самой графини, но все знают, как мужчины любят новизну. С другой стороны, у графини появилась возможность досадить противному мальчишке, отыгравшись на его подружке.
- Знаешь,- обратилась она к Генриетте,- зачем Эрвин заходит по вечерам к девице Крайц?
Сноха только небрежно пожала плечами.
- Нет, но знаю, у кого спросить!
Вызванная перед грозные очи светлейших дам жалкая старая дева Луиза фон Крайц только растерянно захлопала ресницами.
- Агнесс,- испуганно втянула она голову в плечи, - учит мальчика грамоте!
Дамы так и замерли от изумления, не зная даже как отреагировать на это заявление.
Из четырех сыновей графа в книжной премудрости разбирался только третий сын - Гейдрих, будучи аббатом одного из монастырей Тюрингии.
- Эрвин собрался в монахи?! - обрадовалась Берта, но все-таки удивленно спросила сноху: - Почему тогда его учит эта девчонка, а не отец Теодорих? И чему она его вообще может научить?
Генриета предложила вызвать отца Теодориха. Прибывший в дамские покои священник только руками развел.
- Я не слышал о желании юного мессира принять постриг, - промямлил он. - Странно, что он решил взять себе ментором юную девицу. С другой стороны, если девушка читает ему Библию, в том нет греха!
Священник, конечно, не признался высокородным дамам, что шепчет про себя все знакомые молитвы, истово благодаря Создателя, что Эрвин не обратился за помощью к нему. После того, как пакостник однажды поджог на священнике рясу, отец Теодорих не мог без содрогания видеть его юркую как язычок адского пламени фигурку.
- Но ведь девица Агнесс должна была взять у вас благословение? Разве говорила она на исповеди, что учит юного мессира грамоте? Наверное, замыслила что-то недоброе! - насела на священника Генриетта.
Отец Теодорих почувствовал себя неуютно. Он и графине хотел угодить, и побаивался старого Фрица, а уж при мысли об Эрвине...
- Да, - с запинкой сказал он, - скорее всего... но...
- Вот пусть в покаяние и посидит на хлебе и воде! Вы должны потребовать от мессира Зигфрида заключения еретички в тюрьму!
Священник сменился с лица, но сиятельные дамы с таким угрожающим видом сверлили его глазами, что он не решился им противоречить. Но когда о требовании узнал Зигфрид, то и жену, и мачеху ждал очень неприятный разговор.
- Эта девушка, - упрекал он глазами супругу и холодно улыбался мачехе, - находится под опекой отца, и только граф может принять решение относительно фройляйн Агнесс!
У Зигфрида и без того хватало хлопот: в окрестностях появился огромный волк. Зверюга так досаждал крестьянам, что нужно было срочно организовать большую охоту, а тут сварливые бабы никак не могут между собой разобраться!
Он решил поговорить с Эрвином:
- Почему тебе приспичило учиться латыни именно у этой девки? - недовольно спросил он у мальчишки. - Зачем тогда отец кормит свору попов? Я, например, научился читать документы и знаю, как поставить подпись. К чему тебе ещё и Библия? Собрался в монахи?
Младший брат насмешливо хмыкнул.
- Фройляйн Агнесс - красотка каких мало! Учиться чему-либо у неё очень приятно. И скучная латынь становится интереснее самых страшных сказок!
- Мне кажется, что тебе ещё рано заглядываться на красоток, - сухо заметил Зигфрид,- и ещё... раз ты такой уже взрослый! Эта девушка приглянулась нашему отцу!
Мальчишка зло глянул на брата и удалился.
Агнесс вновь бегала по поручениям раздраженной как никогда графини, даже не подозревая, что происходит за её спиной. А после ужина к ней приходил Эрвин.
Он не давал девушке ни минуты покоя: задавал сотни вопросов и сам рассказывал ей обо всем на свете. Агнесс относилась к нему внимательно - бедный заброшенный мальчик, кто ещё пожалеет его?
Она так привыкла к Эрвину, что и сама не заметила, как он прочно обосновался в её сердце, заняв место погибших братьев. Человек нуждается в любви к ближнему как в воздухе, особенно если он всю жизнь провел, руководствуясь только этим чувством.