Перед ними предстала Джульетта, главная кокетка среди соррентийских девиц, со своими широкими плечами, полной грудью и большими черными, с поволокой, выразительными очами, весьма напоминающими глаза того серебристо-белого вола, которому и предназначался нарезанный ею клевер. На ее бронзовых щеках, гладких, как у мраморной статуи, играл румянец, цветом под стать разломленному гранату, а ее пышные формы, медлительность движений и самая томность всего облика свидетельствовали о нраве спокойном и покладистом, каковой она проявляла, во всяком случае, пока ей угождали, ведь надобно заметить, что в глубине ее прекрасных глаз таились искорки, которые иногда могли обратиться сверкающими молниями, подобно ее родным итальянским небесам, прелестным и безмятежным, но готовым в один миг омрачиться, нахмуриться, разгневаться и обрушить на голову смертных ужасную грозу, если только придет им такая причуда. Впрочем, сейчас, когда она с озорным видом ущипнула Агнессу за ухо, на лице ее читались лукавство и веселье.
– Выходит, с тем прекрасным кавалером ты не знакома, сестрица? – спросила она, искоса поглядывая на Агнессу из-под длинных ресниц.
– Конечно нет! К чему честной девушке знаться с прекрасными кавалерами? – отвечала достойная матрона Эльза, энергично принявшись собирать непроданные апельсины в корзинку и аккуратно закрывая ее тяжелым льняным полотенцем, собственноручно ею сотканным. – Девицы, которые бесстыдно глазеют на все что ни попадя и только и болтают что о повесах, буянах да распутниках, скверно кончают. Агнесса об этих глупостях и знать не знает, хвала ее милостивой святой заступнице, Пресвятой Деве и святому Михаилу!
– По мне, нет большой беды в том, чтобы знать, что у тебя перед глазами, – возразила Джульетта. – Мессира Адриана только слепцы да глухие не знают. Его знают все девицы в Сорренто. Говорят, он еще знатнее и могущественнее, чем кажется, что он брат самого короля, а потом – кавалера красивее, храбрее и любезнее и не сыскать!
– Ну и пусть водит дружбу с такими же знатными повесами, – отвечала Эльза. – Орлы в голубятнях только разбой чинят. От таких кавалеров добра не жди.
– Но и горя никакого вам от них не было, и мне уж точно о таком слушать не доводилось, – промолвила Джульетта. – Но дай-ка мне взглянуть, что он тебе подарил, красавица! Матерь Божья, какой чудесный перстень!
– Это чтобы я повесила его в часовне пред ликом святой Агнессы, – простодушно и бесхитростно произнесла младшая девица, поднимая глаза.
Ответом ей поначалу стал взрыв смеха. Карминные головки клевера качались и трепетали с каждым приступом хохота.
– Повесила в часовне пред ликом святой Агнессы! – повторила Джульетта. – А не слишком ли это будет роскошный дар?
– Ну, будет, будет, озорница! – воскликнула Эльза, гневно размахивая веретеном. – Если выйдешь когда-нибудь замуж, надеюсь, муженек станет тебя поколачивать! Это тебе только пойдет впрок, клянусь! Вечно болтаешься тут на мосту да шутками перебрасываешься с молодчиками! О святых-то ты ничего не знаешь, как я посмотрю! Вот и держись подальше от моей девочки! Пойдем, Агнесса, – велела она, поднимая корзинку с апельсинами на голову, и, выпрямившись во весь свой величественный рост, схватила девицу за руку и повела прочь.
Глава 2
Голубятня
Старый город Сорренто располагается на возвышенном плато, простирающемся до солнечных вод Средиземного моря и защищенном со всех сторон горной грядой, которая оберегает его от холодных ветров и служит неким подобием стены, окружающей его, словно сад. Апельсиновые и лимонные рощи, где, точно в сказке, почти одновременно распускаются цветы и созревают плоды, наполняют здесь воздух изысканным благоуханием, к которому примешивается аромат роз и жасмина, а поля усыпает такое множество ярких, разноцветных, напоминающих звезды цветов, что древние поэты, воспевая Элизиум, верно, думали именно о соррентийских окрестностях. Зной ослабляют постоянно веющие морские бризы, придающие чудесную мягкость местному климату, который иначе показался бы слишком жарким. В подобных благоприятных условиях человек развивается свободно и обретает физический облик, равного которому по красоте, стройности и изяществу не сыскать в столь неприветных местностях. Горные предместья Сорренто представляют собой край, где красота есть не исключение, а правило. Здесь вы редко встретите человека, лишенного благообразия, – напротив, часто попадаются люди весьма привлекательные. Возьмите едва ли любого здешнего мужчину, женщину или ребенка – и вы убедитесь, что они почти всегда наделены в какой-то мере милыми, пригожими чертами, и даже поразительная красота в этих краях – обычное зрелище. Кроме того, люди под этими безоблачными небесами нередко обнаруживают прирожденную любезность и мягкость манер. Кажется, будто человечество, взлелеянное в этой цветущей колыбели и взращенное в непрерывной холе, нежности и заботе участливой Природой, получило здесь в дар все возможные внешние блага, которых столь часто бывают лишены обитатели суровых северных краев, выросшие под неприветливыми, ненастными небесами.