Горящее огнем кроваво-алым.
На грудь мою оно нанесено
За преступления, что я не совершала.
Я – Лилия…
Томаш Сапега
Не может быть! Она… в тюрьме?…
Лев Сапега
Что может быть, чего не может –
Об этом не известно мне.
Иная мысль меня тревожит –
Счёт времени пошёл на дни!
Отбрось ненужные сомненья,
Не рассуждай – скачи, беги!
В твоих руках её спасенье!
Томаш Сапега вскакивает на коня и галопом скачет к литовскому лагерю.
СЦЕНА XX.
ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД МОНАСТЫРЁМ СВЯТОГО ФРАНЦИЗСКА АССИЗСКОГО В ГОЛЬШАНАХ.
8 октября 1618 года.
Рыночная площадь полна народу. Торговцы расхваливают свои товары, покупатели торгуются, бегают ребятишки, гадают цыганки, нищие просят милостыню.
Мальчик с лотком
Баранки, бублики, ватрушки,
С яйцом и луком пироги!
Продавец тряпичных кукол
Кому весёлые игрушки?
Сапожник
Чиню-латаю сапоги!
Нищий
(подползая на коленях к шляхтичу)
Подайте грош, я голодаю!
Шляхтич
(замахиваясь плетью)
Холоп, схизматик, прочь с пути!
Цыганка
(юной шляхтенке)
Красавица, дай погадаю!
Лишь ручку мне позолоти.
В подвальном окне монастыря, забранном железной решёткой, появляется Агнесса – простоволосая, в рваной и грязной рубахе-саване, закованная в цепи.
Агнесса
(едва слышно)
У всех над головою небо,
Над мною – свод из кирпича.
Все носят платья, я – отрепья,
Всем светит солнце, мне – свеча.
Но всё же, сердцем замирая,
И дни, и ночи напролёт
Я, не смыкая глаз, гадаю
В каком обличье смерть придёт,
И вынесет свое решенье:
Стальной отточенный топор?
Петля пеньковая на шее?
Всепожирающий костер?
Не лучше ль, сдернув с плеч рубаху,
Скрестив запястья за спиной,
Без сожаленья перед плахой
Колени преклонить самой?
Не лучше смерть одним ударом,
Чем жизнь в объятьях мертвеца?
Желаннее конец кошмарный,
Чем вечный ужас без конца!
Вдоль стены монастыря идут патриарх Игнатий, Бонавентура Раковский, отец Иоаким.
Патриарх Игнатий
(указывая на Агнессу)
Замаливает смертный грех.
Шептуха, еретичка, ведьма!
Бонавентура Раковский
На то и создан человек,
Чтобы грешить на белом свете,
А после за грехи страдать,
И, кары избежать желая,
В костёле лицемерно лгать,
На милость неба уповая.
Отец Иоаким
Глядите, как колдунья злобно
Сверкает зенками во мгле!
В цепях, поди, не так удобно
Летать по небу на метле!
Агнесса
(хватаясь за прутья решётки)
Оковы мне совсем не в тягость,
И верх рубища моего,
Разорванный, как перед казнью,
Милей тончайшего жабо.
Что цепи мне? Я из могилы
Лечу в заоблачную высь.
Всем путам мира не под силу
Стреножить раненую мысль!
Пусть я в цепях – но я свободна!
Вам не сковать мои уста!
Как вольный ветер, я бесплотна,
Подобно Ангелу, чиста.
Но вы – совсем иное дело:
Ни ваше собственная жизнь,
Ни ваше собственное тело –
Ничто вам не принадлежит.
Вы – ничего, пустое место,
Шестёрки четырёх мастей,
Фигурки из ржаного теста,
Рабы пороков и страстей.
Куда ведёте вы народы,
Слепых незрячие вожди?
Желаете, я вам открою
О том, что ждёт вас впереди?
Тогда внимайте мне – где ныне
Стоят костёл и монастырь,
Останутся одни руины,
И зарастёт травой пустырь.
Позорных виселиц глаголи
Обезобразят все поля,
И от невыносимой боли
Исторгнет громкий стон земля.
Счёт жертв пойдёт на сотни тысяч,
Взметнётся пламя над жнивьём,
И над безмолвным пепелищем
Кружиться будет вороньё…
Люди на площади испуганно крестятся.
Отец Иоаким
Опять безумная пророчит,
Смущая праведный народ,
И людям головы морочит,
И бедствия на нас зовёт.
Патриарх Игнатий
Предупреждал я: ей милее
Поститься и святых молить,
Чем предаваться развлеченьям.
Её не смогут усмирить
Ни кандалы, ни власяница,
Ни самый мрачный каземат!
Бонавентура Раковский
(перебирая чётки)
Могила – лучшая темница
А ком земли – надежный кляп!
Бонавентура Раковский резко дёргает чётки – нить рвётся, и кипарисовые бусины падают на землю к ногам настоятеля.