(глядя в купель)
Я стал седым – но всё же жив!
А тот, кто управлял Вселенной,
Сейчас бездыханным лежит,
А завтра станет горсткой тлена…
О люди, люди… как мы лживы!
Ты, он, она, все мы –
Как ангелы, благочестивы,
Пока не разоблачены.
На мерзости и непотребства
Мы льём целительный елей.
Чем низменнее наши средства,
Тем благородней наша цель!
Но как всё вывернуть наружу,
Испив до капли правды яд,
Направив в собственную душу
Холодный беспристрастный взгляд?
Представить страшно, что начнется,
Когда затеют разговор
Любовник – с мужем-рогоносцем,
С ограбленным беднягой – вор…
Дух испустивший на кровати,
С желудком, полным мышьяка,
Отравленный наследодатель
Спрос учинит с наследника…
Всё то, что пряталось веками
От тысяч любопытных глаз,
В одно мгновение предстанет
Без одеяний и прикрас:
Все гнусности и преступленья,
Предательство, обман, подлог,
Все низости без исключенья,
В определённый свыше срок
Седое прошлое предъявит
Интригам всем наперекор –
Так вешний снег, неспешно тая,
Являет миру грязь и сор.
Пусть всё вокруг горит огнём!
Пусть наши души станут пылью!
Живём – как будто не умрём,
И умираем – как не жили…
Как поздно постигаем мы
Закон седого мирозданья –
Не существует свет без тьмы,
Как нет греха без воздаянья!
СЦЕНА XXIV.
БИБЛИОТЕКА ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.
11 октября 1618 г.
На письменном столе стоит портрет Агнессы, разложены её личные вещи: гребень из слоновой кости, оправленное в серебряную раму зеркало, чашка из китайского фарфора с маленькой золотой ложкой. На спинке кресла висит бледно-голубое платье.
На полу лежит книга «Об обращении небесных сфер» Коперника.
За столом, погружённый в размышления, сидит Томаш Сапега. За его спиной стоит тень Агнессы – бледная, закованная в цепи, с длинными развевающимися волосами, одетая в длинную смертную рубаху с распахнутым на груди воротом и верёвкой на шее.
Томаш по очереди перебирает разложенные на столе вещи девушки, затем поднимает с пола книгу Коперника – из неё выпадает лист бумаги. Томаш поднимает её.
Голос Агнессы
«Люби – и будет все, что хочешь:
Огнём алеющий закат,
Объятья теплой майской ночи,
Цветов пьянящий аромат,
Лобзаний сладкое томленье,
Свечей оплывших нежный свет,
Двух разных душ соединенье
Среди созвездий и планет,
Надеждой сотканные строчки,
Реализация мечты…
Люби – и будет все, что хочешь:
И буду я, и будешь ты!».
Томаш Сапега
(прижимая письмо к губам)
Хранит безмолвие могила,
И время зыбкое молчит,
И лишь Агнессы образ милый
Витает в пламени свечи.
Она… она… везде она…
Глаза, небесных сфер светлее,
Плеч обнаженных белизна
И ямочка на тонкой шее…
Но это призрак… вот посуда…
Вот платье… гребень костяной…
Вот зеркало… и отовсюду
Холодной веет пустотой…
Томаш Сапега берёт в левую руку пистолет, в правую – перо, и пишет:
«Все на земле имеет цену:
Медь, золото, стекло, бриллиант…
Лишь человека жизнь бесценна –
Её не впишешь в прейскурант…
Бесценна… Дальше – многоточье,
Безмолвие и тишина…
Каким чудовищным подстрочьем
Звучат священные слова!
Бесценна… ломаного гроша
За нашу жизнь никто не даст!
И правосудие ничтожно,
И безответны небеса!
Но в непрерывных размышленьях
Я, наконец, нашёл ответ:
Венец всему не жизнь – забвенье!
Душа за душу! смерть за …!»
Агнесса
Нет!
Томаш оборачивается.
Томаш Сапега
(пятясь от призрака)
Агнесса, это ты? Могила
Свои разверзнула уста?
Агнесса
К Саулу призрак Самуила
Пришёл однажды неспроста.
Пусть я бледна и холодна,
И сердце биться перестало,
Я не жива – но не мертва.
В моём конце – моё начало.
Слышен первый крик петуха.
Агнесса
(приближаясь к Томашу)
Внимай мне! Скоро я уйду –