Сгинь, сгинь, исчезни, тёмный дух!
Нечистой совести проказа,
Озлобленной души недуг,
Рассыпься в прах!
Агнесса пробует убежать, но руки и ноги девушки опутывают цепи.
Змей вылетает из зеркала и предстаёт перед Агнессой в полный рост – гигантский, покрытый чёрной блестящей чешуёй, с огромными перепончатыми крыльями.
Змей
Для тех, кто связан
И с хромоногим рогачом,
И с лучезарным херувимом,
Уловки смертных нипочем.
От колыбели до могилы
Мы слышим духов голоса,
И видим тайные знаменья.
Для нас открыты небеса,
Мы черпаем свои сужденья
Из вечной книги бытия.
В ней – яркий свет звезды упавшей,
Тепло угасшего огня
И сотни призраков, восставших
Из подземелий родовых,
Бредущих по земле уныло
И в страх ввергающих живых
Всем тем, что будет, есть и было…
Я всё могу! Что получить
Желаешь ты на этом свете?
Ты хочешь в облаках парить?
Мечтаешь обрести бессмертье?
На все вопросы знать ответ
И потаённые причины…
Агнесса
Нужды в твоих услугах нет.
Я вижу суть, а не личину.
Твоим названьям несть числа –
Мамона, Люцифер, Иуда…
У лицедея нет лица,
Как нет души у душегуба!
Агнесса берёт зеркало и бросает его на пол – зеркало разбивается на множество осколков.
Змей исчезает в пламени, но на его месте Змея появляется Горбун.
Горбун
Своей судьбы избежать,
Она не внемлет уговорам.
Тебе назначено страдать –
Страдай же! Со столбом позорным
Цепями ржавыми навек
Тебя кат вскоре обвенчает,
И саван белый, словно снег,
Твоим венчальным платьем станет!
Горбун подходит щиту с гербом «Трабы», снимает нарисованную трубу и трубит в неё – раздаётся громкий пронзительный звук, похожий на крик-стон – Агнесса вскрикивает и просыпается.
В спальне никого нет. На столе догорает оплывшая свеча.
Агнесса
(оглядываясь по сторонам)
То был лишь сон… но что со мною?
Как сердце бешено стучит,
И страх холодною волною
По телу медленно скользит…
Агнесса берёт перо, чистый лист бумаги и пишет:
«Эпистола V. О снах.
Мой собеседник безымянный,
Откройся и поведай мне:
Возможно ль выразить словами
То, что является во сне?
В полночное глухое время
Мне часто снится странный сон:
По длинным тёмным галереям
За мною гонится дракон.
Второй сон – первого страшнее:
Обезображенный горбун,
Уродливый, как демон мщенья,
Трубит в ужасную трубу.
Что значат эти сновиденья?
Кто знает – может, наши сны –
Окно в иное измеренье,
Кривое зеркало судьбы?
А может, наши сны – иное –
Бессмысленные миражи,
Переживание пустое,
Нагроможденье вздорной лжи?
Кто объяснит мне, что бывает
В тот странный миг, когда меня
Волной незримой накрывает
Хмельная бездна забытья?…»
СЦЕНА VII.
ПАРАДНЫЙ ЗАЛ ГОЛЬШАНСКОГО ЗАМКА.
25 февраля 1618 года.
В больших бронзовых канделябрах горят десятки свечей, свет которых отражается в многочисленных зеркалах.
В середине зала установлен длинный, накрытый белой скатертью стол, сервированный на двадцать кувертов.
Дымятся блюда со свининой, телятиной, бараниной, тушами кур, уток, гусей.
Через равное расстояние расставлены серебряные кувшины с вином.
За столом сидят королевич Владислав, Ян Кароль Ходкевич, Ян Героним Ходкевич, Лев Сапега, Павел Стефан Сапега, Эльжбета Весселина, Томаш Сапега, Теофилия Сапега, Сусанна Сапега, Кристина Хадкевич, Януш Радзивилл, Альбрехт Станислав Радзивилл, Януш Острожский, Бонавентура Раковский, Элеонора Острожская, Александр Гонсевский, Бартоломей Новодворский, Евстафий Волович, Анна Алоиза Острожская, Агнесса Острожская.
С хоров, доносится мелодичная итальянская музыка.
Вдоль стола бегают кравчие, обнося гостей угощениями. Наконец встаёт Павел Стефан Сапега – музыка с хоров тотчас смолкает.
Павел Стефан Сапега
Благодарю гостей высоких
За честь, оказанную мне.
За изъявленье чувств глубоких
Я всем признателен вдвойне.
Прошу за трапезой обильной
Дела насущные забыть,
Испробовать все блюда, вина,
И слух беседой усладить.
Королевич Владислав