Точно так же нельзя, по мнению А. Барто, принимать всерьез юношескую заносчивость, обижаться и бурно на нее реагировать. Где-то писательница услышала выражение: «юношеское взбрыкивание» — и считает, что оно весьма точно характеризует суть этого возрастного явления. Если же заглянуть в душу подростка глубже, то в ней отчетливо обнаруживается стремление каждого юного человека «проверить себя: достаточно ли я взрослый?» Как сказал писательнице один девятиклассник: «Самостоятельность лелеет нашу душу». Как же важно, чтобы взрослый, тем более воспитатель, умел, в свою очередь, «лелеять» самостоятельность подростка!
В книге приводится такой случай. В летнем трудовом лагере на уборке урожая один старшеклассник, старательный и дисциплинированный парень, комсорг класса, нарушил установленный режим: опоздал к отбою. У него была уважительная причина. Но ни начальник лагеря — преподаватель физкультуры, ни другие педагоги не захотели вникнуть в причину проступка. Они действовали в соответствии с ранее объявленным предупреждением: нарушил режим — будешь отчислен из лагеря. И отчислили. «Начальник лагеря, видимо, не сомневался, что авторитет его сохранен...— замечает писательница.— На самом-то деле его авторитет в глазах пятнадцатилетних комсомольцев сильно пошатнулся!»
Ведь ничего так не подрывает в глазах детей авторитет взрослых, как совершенная взрослым несправедливость. И ничто так не губительно в деле воспитания, как стремление решать все возникающие между «отцами» и «детьми» конфликты с помощью «авторитета» власти и силы. В вечной теме — воспитание детей — писательница, на основании собственного житейского и литературного опыта, со всей убежденностью утверждает, как наиболее плодородный, принцип: «Не дави».
Этот житейский и педагогический принцип становится в поэтической системе А. Барто также и принципом эстетическим, знаменуя теснейшую связь между творчеством поэта и жизнью. «Не дави» — значит, не будь в своих стихах назойливо-моралистичным, избегай назидательной риторики, не пытайся вбивать свои понятия в детские головы, как вбивают гвоздь в стену. Для Барто разговор с детьми в стихах — это радостное общение, беседа «по душам», а если и спор, то спор «на равных», с полным уважением к достоинству оппонента. Это и взаимное узнавание, щедрая отдача богатств своего внутреннего мира читателю, который тем больше может почерпнуть из этой сокровищницы, что в нее, как в улей, собраны мед и пыльца с цветов, растущих «по всему земному шару».
Процитировав строки Ярослава Смелякова, обращенные к женщинам:
Барто говорит: «...если бы они были моими, я бы посвятила их детям». Она, однако, посвятила им большее: огромное число поэтических строк, полных удивления и любви.
Удивление, любовь и рожденное ими знание — вот исток детской поэзии Агнии Барто. В отношении поэта к детям нет и тени слащавого умиления. Сегодняшние дети в глазах поэта— «люди поистине удивительные». В них поражает сочетание традиционно-детского (в проявлении чувств, в поступках) и, казалось бы, опережающего их фактический возраст (способ мышления, рассуждения). «Сочетание общественных чувств с непосредственностью и наивностью...»
В главе «В защиту Деда Мороза» писательница вспоминает слова Льва Толстого, утверждавшего, что в детстве человек определяет свои отношения с семьей, в отрочестве — отношения с окружающим его обществом, в юности — с человечеством. По убеждению Агнии Львовны, применительно к нашим детям эти слова нуждаются в уточнении. Теперь дело обстоит так: «В детстве человек определяет свои отношения не только с семьей, но и с окружающим его обществом, то есть с детским коллективом. В отрочестве он приобщается к широкому миру, к проблемам гражданским и общечеловеческим. В юности — к нему нередко приходит умственная зрелость».