Но этот общий язык сразу разладился, когда началась игра в индейцев, о которой поэтесса говорит в стихотворении «Краснокожие» (1958),— старинная игра русских мальчиков (воспетая некогда Чеховым — вспомним его рассказ «Мальчики»). В ней принял участие и мальчик, прибывший из Америки. Все шло хорошо до тех пор, пока гость не крикнул: «Ну, пора стрелять в индейцев!» А дальше пошло еще хуже:
Тут наши школьники, возмущенные расистскими замашками юного американца, чуть было не задали ему трепку, чтобы рассчитаться с ним «от имени индейцев», но вовремя вспомнили об индейском законе гостеприимства, запрещающем трогать гостя, «если гость пришел в вигвам». Для них закон «индейцев-звероловов» несравненно выше и гуманнее тех, в духе которых воспитан американский мальчик-расист.
Впрочем, и мальчик из Сан-Франциско недолго пребывал на позиции «оголтелого расиста», и, когда все «индейцы» запели, засвистели, застрекотали, изображая птиц, гость охотно присоединился к ним и раскурил с ними «трубку мира». Так наша детвора начала перевоспитывать американского мальчика, и для него игра в индейцев оказалась хорошим уроком дружбы народов, о которой он раньше не имел никакого представления. А старинная игра в индейцев обрела в стихах А. Барто углубленный смысл, позволила раскрыть то новое, что подчас незаметно для них самих рождается и проявляется у советских детей в условиях нашего общества и что роднит их с миром взрослых.
В одном из своих очерков, опубликованных в «Литературной газете» (1965, № 90), Э. Колдуэлл говорит, что «жестокость и насилие как черты образа жизни зарождаются обычно в раннем детстве. Если родители терпимо относятся к тому, что их дети избивают собак, вешают кошек или отрезают крылья у кур, то наступает и такое время, когда белые дети начинают издеваться над негритянскими детьми... Желая показать, что он уже взрослый мужчина, и утвердить свое расовое превосходство, белый подросток столкнет негритянского мальчика, своего однолетку, с тротуара или бросит ему в лицо оскорбительные слова насчет цвета кожи».
Вот та атмосфера, которая искусственно создастся расистами, возводящими жестокость и насилие в непременную черту «американского образа жизни». Об этом свидетельствует и поэма А. Барто «Черный новичок» (1963). Она дает своему юному читателю подлинно реалистическое, остро злободневное и политически зрелое представление о том, что происходит в Америке расистов и мракобесов,— в той Америке, где негры фактически лишены подлинно человеческих и гражданских прав, где суды над неграми превращаются в расправы белых расистов над темнокожими людьми.
Сначала автор создаст почти идиллическую картину жизни одного из маленьких городков южного штата, где, как может показаться на первый взгляд, жизнь так тиха и спокойна; здесь
Но, оказывается, радоваться еще очень рано, если глубже присмотреться к тому, что происходит в этом городке, где живет черный мальчуган Том и другие негры — на положении людей загнанных, закабаленных, бесправных.
Мы видим здесь, что расисты, охваченные ненавистью к «цветным», готовы уничтожить мальчика-негра только за то, что тот хочет учиться в школе вместе с белыми детьми. Они угрожают и самому Тому, и учителю, заступившемуся за «черномазых», и многозначительно напоминают ему:
А что это именно так, они готовы доказать с помощью кулаков, камней и ножей. Так поэтесса вводит своего юного читателя, без всяких скидок на возраст, в круг тех больших международных, интернациональных вопросов, которые в последнее время приобрели необычайную остроту, и так она, отстаивая высокие гуманистические идеалы нашего общества, воспитывает свою юную аудиторию в духе непримиримой ненависти ко всему, на чем лежит печать тупости, жестокости, расового высокомерия. Расисты одержали позорную для них победу над Томом, не пропустив его в школу.
Поэтесса завершает пронизанное гневом и горечью повествование о злоключениях черного мальчика возгласом, не оставляющим равнодушными и ее отзывчивых читателей: