Как и всякое ремесло передавалось от отца к сыну, так и дочери Хранительницы суждено было стать новой Хранительницей. Часто бывали случаи, что своих дочерей у Хранительницы не рождалось. Но в таком случае всегда находился ребенок из другой семьи, имеющий интерес и способность к познанию. Большую часть времени они посвящали обучению - своему и остальных. Каждый день они уделяли часы чтению книг, изучению древних наук. Свой вклад в жизнь общины вносили в виде знахарства, были сведущи в травничестве. Помогали не только людям, но и животным, от которых зависела жизнь людей, вели календари и летописи. За это им позволялось не участвовать в некоторых всеобщих трудах, таких как посевная, соседи помогали продуктами Хранительницам, не имеющим своего подворья. Но если раньше статус Хранительницы был почётен и уважаем, то с течением времени он забылся. В людской памяти стали затираться заветы предков, которые не служили каждодневному выживанию. Люди перенимали простые знания и сами обучали этому своих детей, не задумываясь о возможных глобальных событиях, которые были столь маловероятны, что никак не происходили. Память о событиях прошлого сократилась до сказок, а ценные знания свелись к повитушничеству и обрубленной письменности. Многим Хранительницы стали казаться лишними людьми, нахлебниками. Матери предостерегали своих сыновей от брака с юными Хранительницами, желая иметь более трудолюбивую сноху, и держали дочерей при себе, не желая им судьбы одинокой женщины, живущей на отшибе.
Местной Хранительнице повезло выйти замуж, и родить сына. Но жизнь не дала ей большего, отняв мужа. Сын женился, и на некоторое время Хранительница вновь почувствовала себя необходимой, пусть как нянька, пусть на время, но все же. А младшая внучка так и вовсе стерла с её лица последние печали - не надеялась она уже найти себе преемницу...
Вчера от тетки к ним прибежал Еремей, мальчишка 12 лет, с соседней деревни, с новостями: его мать рожала очередного ребенка, старших сестер у него не было, младшие были слишком малы, чтоб подпустить их к такому делу. А мать Литы, девочку звали именно так, славилась легкой рукой, когда принимала роды. К ней и раньше часто обращались, а после смерти старой Хранительницы так и вовсе. Она сразу собралась к роженице, утащив с собой и старшую сестру Литы, передавать опыт. Лита знала, что мать с сестрой вернутся только через два дня - будут помогать тетке по хозяйству. Всем известно, что роженица открывает врата в иной мир, проводя душу новорожденного. И первые пять дней через них еще могут пройти духи, что несут болезни и хворь. Поэтому за роженицей принято следить эти дни, помогать, чтобы отпугивать злобных асидов чистотой и порядком. Но дольше двух дней мать не задержат, соседки начнут помогать. Главное, чтоб она в родах рядом была.
Поэтому Лита осталась в доме одна, с большим списком поручений и невыполненных дел. Отец с братьями, что еще не отделились своими семьями, пропадали на полях, возвращались они только ночевать. К их приходу надо было успеть приготовить ужин, истопить баню. Лита радовалась, что она в семье последняя, ей не приходится нянчиться. По другому она не представляла, как могла бы успевать с работой.
Еще вечером, хлопоча по хозяйству Лита улучила момент и достала из своего детского тайника маленький кулон на шнурочке, надела и спрятала под сорочку. Из чего был сделан и кулон и шнурок - было неясно, но шнурок не рвался, слегка тянулся при одевании через голову, а сам кулон был усеян в странном узоре темно-красными, почти черными, гранеными камушками, блестящими ярче слез. Подарок бабушки. А утром, проводив мужчин и выполнив самые срочные дела, полезла в свой укромный уголок, где сейчас и сидела.
Как и учила бабушка, за ночь камни на кулоне набрали силы от её тепла и сменили свой цвет на оранжевый. Бабушка...этот кулон для девочки навсегда был связан с воспоминаниями о ней, последней Хранительницей на всю округу, а может и всю их обширную долину. Своей дочери у нее не было, только сын, а он стать Хранителем не мог. Так повелось, что мужчины хранителями не становились, слишком много тяжкого труда могли выполнить только они, и отлынивать от работы даже мужчине-хранителю было непозволительно. А какой же он был тогда Хранитель, если не мог каждый день посвящать время книгам, изучению истории и других наук? Пробовала бабушка невестку научить, да только той незачем было, её больше интересовал муж, дом, а потом и первый ребенок. "Мать твоя не осилила грамоту и Ксанту, старшую, не пустила до дела", сокрушалась она, тяжко вздыхая. "А я ж старая совсем стала, а ты маленькая вовсе, не осилишь...", на этих словах она уже улыбалась и приглаживала взъерошенные волосы пятилетней внучки. "Я умная, бабушка, я справлюсь! ты учи меня", отвечала ей девочка, чтобы в любимых глазах заплескалась радость. И она действительно старалась, видя, как светлело при этом родное лицо старой женщины. Вот только бабушка не успела научить ее всему. Сперва они учили насущное: травы, природу, основы мироустройства. Лита ходила с бабушкой по окружным лесочкам, помогала собирать травы, слушала истории и понимала, почему идет дождь, почему ветер с гор холодный, откуда течет их река и куда... её вопросы были нескончаемы, и на каждый бабушка давала ответ, не спеша, по очереди, чтобы новые знания успевали осесть в детской головке, закрепиться. А порой они менялись местами, и вопросы задавала бабушка, превращаясь в забывчивую вдруг старушку. Лита смеялась такой игре и легко переключалась в новую роль, обучая "поглупевшую" бабушку.... Так проходило время их редких встреч. А весной, как Лите сравнялось семь лет, бабушка начала учить её "старому" языку.