А пока она сидела еще, размышляя: а куда идти? Из деревни ушла, а дальше? В соседней деревне видно тоже погром был. Откуда они пришли, эти злые, жестокие люди?
Их немаленькая долина окружена со всех сторон горами, и только с южной стороны вроде как есть выход из нее. Когда-то люди именно по тому пути и пришли в долину, наверное спасаясь от нанниев, других рас. Что с ними было не так людская память позабыла. С тех пор у людей были только одни соседи - гномы, что никогда не покидали своих нор. Да, гномы тоже были нанни, но с ними приходилось мириться. Наверное выбора не было. Гномы не общительны, и чрезвычайно молчаливы. Они так редко выходили наружу, что считалось, будто они и питаются особой рудой. Но на самом деле между людьми и гномами шел регулярный обмен. Люди поставляли продукты, а гномы платили металлом, в виде плугов, инструмента и прочей утвари, и жестами обе стороны пытались торговаться. Людям хода в земные недра не было. А гномам были нужны еда, ткань, что люди пряли из льна, кое-что из дерева. Так они и жили, люди и гномы, по соседству, не трогая друг друга.
Деревня Литы была последней в цепочке, самой южной. Дальше - только Черный Лес, а он... никого не пропускал. Они не могли пройти через Черный Лес! Бывало, что безумные смельчаки ходили туда, похваляясь своим бесстрашием. И некоторые даже возвращались. Безумными теперь по настоящему. И еще долго по ночам вопили в кошмарах, пугая домочадцев. И никогда больше они в лес не ходили, никогда не заговаривали о случившемся там. Так поддерживалась вера в запретность леса, в его непроходимость. Но каждое поколение этот факт приходилось доказывать очередному безумцу.
Они пришли с гор. Налетели как коршуны на цыплят без наседки!
Черный лес не только запер выход из долины, но и встал охранником на входе. И называли его стражей коряшами. В её деревне только зачинался пожар, а соседская, севернее, уже пылала огнем. Они пришли через горы. Гномы-предатели. Куда идти?
Лита все-таки встала, превозмогая навалившуюся усталость, и, не спеша, двинулась в южном направлении, размышляя в пути.
Если добрались до самой последней деревни, то в других и подавно спасения нет. Надо уходить через Лес, тот самый. До него совсем немного осталось... Лес пугал своей мрачной историей, но этот страх казался не реальным. Так боятся страшных историй у ночного костра. А чужаки были во стократ реальнее, ужасающе.
Про лес говорили, что он вырос после того, как предки прошли в долину. Люди прятались и обратно не рвались, с лесом не боролись, ему радовались, как заслону от врага. Жилось им тут хорошо. Черным лес стал позже. По вечерам малых детей пугали: "Спи, не то бабай-коряша придет, заберет тебя!". Взрослые иногда ругались: "Коряша тебя забери!", но сказки это или правда Лита не знала. Может и сказки. Если кто с ними и встречался, то точно не мог рассказать, такие не возвращались из леса. А те безумные что возвращались - всю жизнь от чего-то прятались, убегали...видимо, все еще бежали из Леса, а он их все не отпускал, до самой смерти. Детям в ту сторону смотреть запрещали. Охотники сами не ходили. А Лите видимо придется. Другого пути она не видела. Полумифические коряши пугали её сейчас значительно меньше чужаков.
Сперва Лита шла уверенно - близ деревни места были знакомыми, еще свои земли, исхоженные ногами отцов. А дальше - боязно стало. Временами девочка еще оглядывалась, опасаясь встретить захватчиков, держалась ближе к кустам - ростом она еще небольшая, за кустами можно и не заметить сразу. Идти было тяжело, усталость брала своё, отцова обувка уже казалась тяжелой. Так и хотелось сбросить тяжелую одежду, побежать налегке по травам, купаясь в солнечных лучах. Постояв, любуясь как сверкает поляна в каплях росы, Лита тяжело вздохнула и упрямо пошла дальше. Ничего, это не воду с колодца таскать, справится, потерпит. К полудню шла уже через силу, сильно устала телогрейка под солнцем превратилась в печь. Лита подумала, что лучше поспать днем, пока солнышко ее греет, ночью спать на земле нельзя, как ляжет, так и замерзнет сразу. Она свернула глубже в лес, а встретив небольшую полянку с кучкой валежника, довольно забралась на него и пристроилась. "Долго спать не буду", думала она, закусывая картошкой с хлебом. "Но все равно отдохнуть надо. А ночью буду дальше идти." А потом поправила шаль и... в нос пахнул такой знакомый запах. Мамой пахло. Мама! Сердце скрутило тисками жалости к родным, самой себе и вся ее выдержка рассыпалась в прах. Она снова плакала над своим горем, но уже не так надрывно, уже не было таких сил. Постепенно Лита успокоилась, вдыхая такой родной запах матери на взятой шали. Слезы уже высохли. В лесу было спокойно. Этот лес не знал случившегося горя. Шепот листьев успокаивал, убаюкивал, усталость брала свое и девочка уснула.