Вечером Лита шла и думала, о предстоящем пути. Сможет ли она одна пройти через лес? Есть там хоть что-то за ним? Наверное есть. Откуда-то ведь пришли ее предки, наверное, там есть селения. А селения - это значит есть и простые семьи, к которым можно прибиться, помогать в хозяйстве, и получить за это кров и хлеб. Далеко ли идти? Лита не знала, но наивно полагала, что всего несколько дней. А может разум её просто не позволял задумываться над серьезностью проблемы, во избежание очередного срыва. Ведь если думать только об опасности, то можно и с ума сойти. Детскому разуму проще скрыть очевидное, дабы избежать перегрузок. И потому она шла, и не понимала всего безумства своего пути. Шла уверенная в своих силах, в достижимости поставленной цели!
С наступлением темноты храбрости поубавилось. Шорохи и тени пугали, чудилось что за каждым кустом караулит ее тот самый страшный коряша. В какой-то момент качнувшаяся сбоку ветка заставила девочку посмотреть в ту сторону, и старая коряга привиделась ей ожившим чудовищем. Накопленный страх сжал сердце в тиски, Лита завизжала и побежала скорей подальше, не особо то и разбирая дорогу. В темноте все чаще оступалась, ветки больно хлестали по лицу и рукам, цеплялись за одежду, драли волосы. Слезы в глазах мешали разглядеть куда бежать и в конце концов нога оступилась в ямку. Лодыжку стрельнуло острой болью, Лита вскрикнула, упала, покатилась по склону оврага и свалилась на его дно. Это было последней каплей её мужества, и после этого она опять разрыдалась, не имея никаких сил, чтобы подняться и продолжить путь, либо как-то обустроить свой отдых. Опухающая лодыжка отнимала всякое желание шевелиться, истощенный выдержанным испытанием разум отказывался включаться. Не смотря на рискованность такого положения, отрыдавшись, девочка продолжала оцепенело валяться кулем на дне оврага, чувствуя, как холод медленно, но верно, забирается под самую кожу. Ей сознание затуманивалось, унося её не в сон, но в какое-то спасительное забытье - чтобы больше не думать, не чувствовать, не переживать...и дальнейшая судьба в тот момент была ей безразлична. В глазах поплыли черные тени, так похожие на приближающегося человека, в лунном свете блеснул металл в его руке. Но подумать об этом измученная девочка уже не могла - глаза закрылись, погружая её в омут беспамятства.
2
В том же овраге, но глубже, в самой гуще кустов, куче прошлогодней листвы находилось еще одно живое существо. Это был мужчина. Укутанный с головой в грязный плащ, зарывшийся в лесной мусор, он был совсем незаметен глазу. Возраст его, как и расу в темноте определить было затруднительно, а многодневная щетина смазывала черты лица. Но взгляд его был цепким, и наблюдал за "чудом в перьях", что свалилось вдруг ни откуда. И думал - что с этим делать?
Две недели назад мужчина вошел в этот лес, уходя от преследования. В далеких и негостеприимных песках Сахрана стоял древний выживший город Кирстан. Именно там он, прирожденный Искатель, наконец-таки вызнал местоположение оазиса с таинственным Храмом. А в Храме глупые сахранцы хранили реликвии древних. Глупые, потому что хранили и молились на них, не понимая их истинной ценности, не используя и даже не изучая их. И потому его совсем не мучила совесть, когда одна из их реликвий перестала быть таковой, и превратилась в артефакт в его руках. Артефакт, вызывающий сильнейший научный интерес в Еурской Академии, тот самый, о котором знали только из летописей. И там, в Академии, за него можно будет получить желанный доступ к источнику эйтари, источнику силы. Но еще больше манило обещание ректора дать доступ в закрытый раздел архива, содержащий особые данные о языках. Возможно ему удастся прочитать свое таври, раскрыть истинное значение этих знаков. И тогда придет время заняться разгадкой тайны, что мучила его на протяжении всей жизни: за что была отравлена его мать; почему ему, совсем мальчишке, пришлось бежать из богатого дома, спасая свою жизнь; кто его отец? Может быть, он сможет разгадать тайну своего имени, что сейчас звучало кратко и обрублено - Вэйдан.