- Но психология, - несколько озадаченно заметил Эмиссар, - в подобных случаях говорит скорее о муках нравственных, вряд ли физических...
- Произвольное ограничение, - подумав, сообщил Скрепкин. - Хотя, возможно, поверхностно оправданное, но только что поверхностно. Если, по-вашему, современная психология в случае ошибки предлагает исключить моральные терзания и сохранить физические, что ж это выходит, современная психология выступает за телесные наказания? Абсурдное предположение, совершенно абсурдное, - убеждённо заключил Скрепкин, - вздор в чистом виде.
- Однако, что бы по этому поводу ни говорила современная психология, сейчас вы подвергаетесь именно телесному наказанию, а у него свои законы. До сего момента, мне казалось, неотменимые, - признался инспектор.
- Да я привык, - махнул рукою Скрепкин. - Вчера ли это началось? Телесное наказание моё пошло еще с телесного воплощения, никогда мне не было так спокойно и бесхлопотно, как до зачатия, проблемы стали нарастать только после соединения сперматозоида с яйцеклеткой. Вы что же, думаете, моё положение при жизни много отличалось от нынешнего? Мне тоже было больно, душно и одиноко, все они, - Скрепкин кивнул в сторону спящего брата, - так же всю жизнь были ко мне задом, и свой труп в будущем я провидел внутренним взором с той же ясностью, с какой вижу его в настоящем. Так вот, я и кричал, и скулил, и выкатывал глаза, и молил о воздухе, что мне это, помогло хоть чуть? Я попытался сбежать от вашего телесного наказания, мне это не удалось, сейчас я фактически в том же положении, что и прежде, что ж мне, снова творить те же не оправдавшие себя действия, что я, совсем не обучаемый, что ли? Современная психология в целом только за ошибки, но любой современный психолог в отдельности сказал бы, что я дурак, и был бы совершенно прав!
Эмиссар, сложив крылья, сел рядом со Скрепкиным. Повернув голову, посмотрел. Подумав, посмотрел ещё. Скрепкина внезапно швырнуло на колени, грудью на гроб, лицо его исказилось, посинело, он захрипел, ухватился за горло.
- Не паясничайте! - скривился Эмиссар. - Вам не идёт.
Скрепкин вернулся на стул, сконфуженный и раздражённый.
- Надо признать, - сказал Эмиссар, - в отношении вас нами действительно допущена какая-то ошибка...
- Не надо на ней зацикливаться, - посоветовал Скрепкин.
Стала слышна тишина, в которой кто-то скрипнул зубами.
- И замотоцикливаться, - посоветовал Скрепкин ещё.
- Суть и причины её мне пока не совсем понятны, - наконец продолжил Эмиссар. - Вы для меня все еще загадка. То ли вам и впрямь каким-то странным рациональным путём удалось победить физическую природу, то ли вы необдуманно демонстрируете сейчас такую силу воли, которая, будучи проявлена в ином месте в иное время, наверняка спасла бы вас от попадания в настоящую неприятную ситуацию.
Скрепкин откинулся вместе со стулом и закачался на двух ножках, уцепившись носками за гроб.
- В любом случае, - сказал Эмиссар, - думаю, будет правильным проверить, как ваша способность противостоять болевому воздействию изменится при этого воздействия кратном усилении.
Скрепкин со стуком вернулся в исходное положение.
- Кто бы сомневался? - сказал он. - Знаете, вы тоже для меня долгое время были загадкой, вы все, там, наверху, не Вы в частности, и мне тоже были непонятны ваша суть и причины. Довольно-таки значительную часть жизни я потратил на то, чтобы их постичь. И довольно-таки жалел, что жизни моей на это довольно-таки катастрофически не хватает, - в горле у Скрепкина что-то мешало, но он всё-таки постарался и сплюнул. - Вот уж точно стоило трудиться.