Она доходит до двери, стучит один раз и открывает ее.
— Мойра, к тебе пришла Арианна Петрелли.
Мойре Уайзман на вид около пятидесяти лет. У нее короткие черные волосы и удивительно привлекательное лицо.
Она встает со стула и обходит стол, протягивая руку для пожатия моей.
— Арианна, я так рада познакомиться с тобой. Деклан рассказал мне все о тебе.
Я не волнуюсь и не паникую по поводу того, что она знает обо мне, потому что у ее старшего сына тоже есть свои трудности, и Дек сказал мне, что она не судит человека. Только их работу.
Я вложила свою руку в ее и крепко, но дружелюбно пожала ее, сжимая сумку-портфель с несколькими моими картинами.
— Я тоже рада с вами познакомиться, — говорю я ей.
— Хочешь что-нибудь выпить? — спрашивает она меня. — Кофе?
— Кофе — это здорово, — говорю я ей.
— Эбони, принеси нам, пожалуйста, кофе. — Обращается Мойра к девушке с ресепшена.
— Конечно.
Она закрывает дверь, и Мойра велит мне присесть.
Я опускаю свою сумку на пол и прислоняю ее к стулу рядом со мной.
Боже, я так нервничаю, что мои внутренности дрожат, но внешне я стараюсь излучать спокойствие. Но я не уверена, что мне это удается.
— Спасибо, что встретились со мной, — говорю я ей.
— О, никаких проблем. — Она отмахивается от меня. — Деклан был в восторге от твоих картин, и я очень хотела их увидеть. Только я сказала ему: «Если эта девушка так хороша, то какого черта ты не рассказал мне о ней раньше?». — Она смеется, и я тоже. — Мужчины, да? — добавляет она, и я соглашаюсь.
— Ну, я просто рада, что наткнулась на него, — говорю я Мойре.
Она улыбается и кивает.
— Тогда давай не будем терять время, покажи мне те картины, которые принесла.
Я тяжело сглатываю, когда поднимаю свою сумку. Я двигаю ее перед собой, прислоняю к ее столу и открываю молнию на сумке.
Мойра выходит из-за стола и встает рядом со мной.
— Я взяла с собой только две картины, — говорю я ей. — У меня сейчас нет машины, а они довольно тяжелые для переноски.
Я достаю из сумки первую картину и слышу, как она делает резкий вдох.
Черт. Она ее ненавидит.
Это та, где изображены мы с Аресом.
Я поднимаю на нее взгляд и начинаю говорить, что другая картина намного отличается от этой, если эта ей не по вкусу, но выражение ее лица говорит мне, что на самом деле она ее не ненавидит.
— Можно? — она протягивает руку к картине.
— Конечно. — Я передаю ей ее.
Она проходит с ней через всю комнату, ставит ее на пустой мольберт, а затем отступает назад, глядя на нее.
Я двигаюсь, чтобы встать рядом с ней.
— Господи, Ари… она хороша. Действительно хороша. — Она смотрит на меня. — Я думала, что Деклан преувеличивает насчет твоего таланта, но… — Она протягивает руку, пальцем обводит картину, не прикасаясь к ней. — Линии здесь, детали… я чувствую абсолютную страсть в этой картине.
Я чувствую, как в горле встает комок.
— Спасибо, — говорю я ей.
— Полагаю, это по памяти, а не натюрморт? — она снова смотрит на меня, в ее глазах усмешка.
— Это из памяти.
— Но для тебя это личное, да?
— Да, — выдыхаю я.
— И как бы ты себя чувствовала, показывая ее? Я знаю, что все искусство личное, но эта картина глубокая, я могу сказать, — говорит она, снова водя пальцем по картине.
— Я… ну, я бы показала ее, но… она принадлежит кому-то другому, — про себя договариваю вторую часть предложения. Как и мое сердце.
Я не понимала этого до этого момента. Я думала, что смогу расстаться с этой картиной. Но я не могу. Она принадлежит Аресу.
Независимо от того, нужна она ему или нет, пусть он решает, как поступить с ней.
Потому что он вернул ее мне. Это он вернул мне способность рисовать. Вдохновение, в котором я нуждалась. И я в долгу перед ним за это.
Господи, как мне его не хватает.
Я чувствую, как мое горло сжимается от слез. Господи, только не здесь. Возьми себя в руки, Ари.
Мойра поворачивается ко мне лицом и пристально смотрит на меня.
— Если бы я сказала тебе, что хочу видеть эту картину в своей галерее, что бы ты сказала?