— Опасаюсь, да. Особенно таких серьезных, как у тебя. Мне бы полегче, — резковато сказал Шамрай.
На Светкин пинок в ногу, он не обратил внимания, смотрел только на Регину, а она — в свою тарелку. Потом будто почувствовала на себе взгляд, подняла глаза, влажные, блестящие, и горячая волна злости побежала по его спине к голове, к мозгу, уже затмевая разум.
— Вадя, ты покурить хотел, давай выйдем, — предложила Света и впилась ему в бедро ногтями, остроту которых он даже сквозь ткань джинсов почувствовал.
— Я не хочу курить, — чуть подался вперед, не отпуская взгляд Чарушиной.
Регина вздохнула глубже. Еще раз. Может, потому что Вадим в этот момент тоже сделал глубокий тяжелый вдох. Так и смотрели они друг на друга, словно привязанные.
Она первая отвела глаза. Скользнула по всем сидящим за столом медленным, каким-то потерянным взглядом, всем посмотрела в лицо и снова замерла на Вадиме. Еле заметно качнула головой.
Света поднялась и толкнула брата в плечо:
— Пойдем, что-то мне душновато. Ты покуришь, а я проветрюсь.
Шамрай все-таки поднялся.
— Ладуля, ты мудило, — еле слышно произнес, выходя из-за стола.
Влад в ответ широко и довольно улыбнулся, чуть свободнее откинувшись в кресле.
Выйдя с сестрой на улицу, Вадим достал сигарету и зажигалку. Подкурил и втянул дым — он как-то сухо и остро вошел в него, совсем не успокаивая.
— Что происходит? — уставилась на брата Светка, воинственно подобравшись.
— Хорошо там, где нас нет… там же вечное лето, а дома ненастье… — тихо пропел, выдыхая дым.
— Ты сказал, что ты ее не знаешь.
— Эх, печаль, что не в деньгах счастье…
— Ты мне зубы не заговаривай. Я не первый раз такое наблюдаю. У меня от тебя аж в голове шумит!
— Это от вина, Светуля, — усмехнулся, зажал сигарету губами и поднял воротничок у Светки на платье. — Ты как училка прям сегодня.
— На дыбах весь!
Он в ответ пару раз звонко пристукнул каблуком о плитку.
— Не смей даже смотреть на нее!
— Глаза закрыть? — Нажал на фильтр, раздавив внутри мятную капсулу, и со следующей затяжкой глубоко вдохнул мятно-сладкий дым.
— Даже не дергайся!
Отступил на шаг:
— Я не дергаюсь. Видишь? — поднял ладони. — Вообще не дергаюсь. Я спокоен, как, сука, удав.
— Ты только представь, что будет, — скривилась Света, словно собиралась заплакать.
— Аларма-а-а, — засмеялся.
— Хватит ржать!
— Я вот так сделаю, — перехватив сигарету левой рукой, правую положил сестре на голову и надавил так, что у Светки коленки подкосились, — и Рейман в землю уйдет. Уйдет же, правда же? Знаешь же, я могу.
— Не надо, — прошептала она. — Вадим, пожалуйста, не надо. Давай, вали отсюда. Вали домой, я сказала!
Он погладил ее по голове и убрал руку.
В зал ресторана Светлана вернулась одна.
— Светочка, а где Вадим? — сразу спросила мать. — Уехал?
— Угу, — кивком подтвердила дочь. — К подруге, наверное, поехал.
— Вадим, как всегда… — неодобрительно хмыкнула мать, — плевал на всякие приличия. Мог бы хоть раз нормально с нами посидеть. К какой подруге?
— Да откуда ж я знаю, — вздохнула Светлана и в упор посмотрела на Регину: — У него этих подруг… как собак нерезаных. Каждый день новая подруга, записывать не успеваю.
На этот раз Чарушина не выдержала ее взгляда и опустила глаза.
— Владик, а вы с Региночкой не собираетесь жить вместе? Сейчас многие пары так делают. Живут вместе до…
— Нет. Жить вместе мы не собираемся. Не знаю, что вам наговорил обо мне Владик, но вы сделали слишком поспешные выводы, — ответила Регина за Влада, не дав Анне Игоревне закончить мысль, и тихо сказала Рейману: — Сюрприз. Я тоже так умею.
Глава 7
— Кошечка моя, ну не плачь. Мне так не нравится, когда ты плачешь. У самой сердце разрывается. Убила бы твоего Владоса, — успокаивала Алиса подругу, зная, что Регина не из тех, кто любит просто так порыдать о своем, о женском. Если плачет, значит, дело швах.
— Он не мой. — И сейчас навзрыд не плакала, только вытирала изредка скатывающиеся по щекам слезы. Разнервничалась снова, когда стала рассказывать об этом чертовом ужине с родителями Влада. Хотя нервничать уж не о чем — ясно все как белый день.
— Ты посмотри, козлятина какая. А сколько прикидывался.
— Не прикидывался. Это его стиль жизни. Он реально все от души делает. Сначала от души на пьедестал возводит, убеждает, что ты для него особенная, ухаживает, покоряет, а потом от души об землю бьет.
Было же. Убеждал, покорял, ухаживал. Потом в любви начал признаваться. Как не поверить? Чувства не заверишь у нотариуса, расписку не попросишь. Думаешь: сама, наверное, в чем-то виновата, раз все изменилось и пошло не так.