— Насчет союзников спорить не стану. С ними все ясно. Европа ведет себя как дряблая шлюха, готовая отдаться сильнейшему. Мы ослабли. У нас большие проблемы, с крахом доллара, наше экономическое и финансовое влияние подорвано, более того все это спровоцировало в самом Евросоюзе глубокий кризис. Им нас любить больше не за что. К тому же мы сами начали вывод войск с наших баз в Европе, а они были одним из основных инструментов управления европейским суверенитетом. Но вот насчет угрозы с востока ты, Кэрол, пожалуй перегнула. Русские всегда хотели наладить нормальные отношения с Европой и оттянуть ее от нас. — Кроуфорд, поднялся с кресла, подошел к стойке со спиртным, стоящей у стены и вопросительно посмотрел на Лэйсон.
— А, черт с ним! Плесните мне тоже бренди. Может легче станет. — Лэйсон подошла и приняла предложенный ей бокал.
— Союзники, конечно, нас предали, — экс вице-президент прислонился спиной к стене, наблюдая, как президент, вдохнув аромат напитка, сделала небольшой глоток. — Но это был наш выбор. Вспомните, после развала Советов мы вообще думали, что нам никто не нужен и держали Европу только для поддержания на плаву НАТО и создания эффекта «международного сообщества». А ведь все могло быть иначе.
— Вы опять про поступательное развитие человечества, Рэй, — президент умоляюще посмотрела на собеседника. — Прошу вас не надо. Мне и так тошно.
— Не совсем про это. Подумайте, как могла повернуться история, если бы после развала Советского Союза мы бы предложили России дружбу, вместо того, чтобы пытаться сдержать ее развитие, при этом цинично игнорируя ее интересы. Постоянное давление, бесполезные санкции…
— Все что мы делали было оправдано, — Лэйсон сделала еще один глоток и поморщившись поставила бокал на стол. — В то время Россия была единственной страной способной нас уничтожить. С этим надо было что-то делать. Мы выиграли холодную войну с Советами и вправе были рассчитывать на главный приз.
— Глобализация. Вот наш главный приз. После краха СССР наши корпорации взяли под контроль большую часть мировой экономики, а влияние доллара на мировую систему стало доминирующим. Кэрол, мы контролировали почти всю экономику планеты, и контроль этот базировался на самой мощной в мире армии.
— Контролировали. Да. Пока не поднялся Китай, — скептически хмыкнула президент.
— Ну, в этом виноваты отчасти и мы. Все могло бы сложиться по-другому. Ведь мы могли предложить русским настоящую, честную дружбу достойную двух великих наций. Представьте — наши технологии, мозги и предприимчивость слить воедино с их технологиями, мозгами и ресурсами. Вот тогда, вместе, мы бы действительно управляли миром, а не обманывали себя на протяжении сорока лет, что способны делать это в одиночку. Вместо этого мы решили «сдерживать» Россию и в очередной раз сделали ставку на НАТО и Европу, которая через двадцать лет превратилась в сидящую на нашей шее пропахшую круассанами дряблую старуху, свихнувшуюся на либерализме и толерантности. К тому же за это время в России родилось, поднялось и окрепло поколение, которое вопреки всем нашим усилиям в большинстве своем выросло морально здоровым и к тому же относится к нам, мягко говоря, недружелюбно, а если говорить честно, то с презрением.
— А мы и не ищем их любви, — резко бросила Лэйсон, снова пригубив бренди.
— А зря. Ведь не только Россия разочаровалась в нас после развала Советов. Видя, что мы по своему усмотрению бомбим того, кого захотим, многие страны решили, что Америке все-таки нужен противовес. И эта решимость в последние десятилетия переросла в массовую поддержку, фактически оформившегося союза Росси с Китаем. А ведь когда-то этот союз с Россией могли бы заключить мы. Тогда бы не было ни Йеллоустона, ни цунами, ни голосования в Генассамблее по нашему разоружению
— Вы мене как-то сказали, что история не знает сослагательного наклонения.
— Да, это так. Но все равно, я не перестаю удивляться отсутствию у Америки дальновидности и элементарного здравого смысла в самых, казалось бы, очевидных вещах.
— Хорошо, Рэй, можете поупражняться в дальновидности сейчас. Нам что, по-вашему, надо вот так взять и передать ядерное оружие под контроль ООН?
— Ну, зачем же, — Кроуфорд обижено пожал плечами. — Во-первых, расклад кардинально изменился. Они ведь не просто предлагают нам разоружиться, но и собираются разоружиться сами по тому же принципу. Ход, я вам скажу, сильный. Он сохраняет Америке лицо и превращает нас из проигравших в партнеров, хотя бы потому, что наш политический вес им понадобиться в переговорах с Англией, Францией и Израилем. Дальше… Они хотят складировать все ядерное оружие мира на нейтральной территории в Антарктиде под охраной международного контингента. Тоже, сильный ход. Здесь мы можем предложить ООН включить в этот контингент несколько наших батальонов и разместить поблизости группу американских кораблей. Это так, страховка, на случай, если у кого-то возникнут неправильные мысли по поводу схороненного во льду арсенала. Строительство завода по переработке боеголовок в ядерное топливо для электростанций тоже вполне адекватное решение. Конечно, все это нужно обсуждать и договариваться, особенно по второму этапу разоружения касающегося тактического ядерного оружия и других видов ОМП[25], но в целом предложение весьма разумное и прямой угрозы нам не несет.