- Как ты смеешь даже намекать на это! – хриплю я, чувствуя, как каждая клетка тела наливается гневом. – Ты убил Эмира!
- Да, и теперь он в лучшем мире, - его безразличие в тоне наводит меня на мысль о том, что он просто психопат. – А мы, Алира, мы все еще здесь, - бархатный голос и еще один невидимый шаг ко мне, - мы состоим из крови и плоти, - я начинаю чувствовать собственное сердцебиение, - ты женщина, а я мужчина. И мы хотим друг друга…
- Замолчи! – хриплю я, затыкая уши руками.
Я ненавижу себя за то, что слушаю это. Ненавижу за то, как накаляется мое тело от одних этих постыдных слов.
Да кто я вообще, мать твою, такая, если могу думать о том, как окажусь в постели с мужчиной, который похитил меня?!
Эти мысли придают мне сил и уверенности, когда я произношу:
- Я никогда не стану твоей шлюхой. Заруби себе это на носу!
- Ты станешь той, кем я пожелаю, - спокойно произносит он. – По своей воле, или нет.
Я уже наполняю рот воздухом, чтобы обрушить на него поток грязной брани, когда вдруг сменяющийся за окном вид космоса привлекает мое внимание.
- Что это? – зачарованно произношу я, видя, как огромные парящие камни словно расступаются перед нами.
Александр оборачивается, довольно произнося:
- Это Эрлис Луванг, Алира. Когда-то он был колонией твоего отца, но сейчас принадлежит нам. Мулцибер потерял его, как и все остальное, когда бежал, напуганный тем, как легко я смог найти его.
- Тебе так нравится насмехаться надо мной? – огрызаюсь я, не выдержав насмешки в его тоне.
Александр оказывается рядом так близко, что я на мгновение перестаю дышать.
Он так близко, что я могу рассмотреть каждую черточку на его идеальном лице. Так близко, что я чувствую легкий аромат сандала, смешанный с горячим запахом его тела, от которого у меня почему-то немеют колени.
- Ты теперь – моя собственность, - отчеканивает он своим низким голосом. – И я буду говорить то, что посчитаю нужным. А ты будешь покорно кивать головой и тупить глаза. Это ясно?
Хочется заорать «да пошел ты!» прямо в его гребаное красивое лицо. Пальцы сжимаются в кулаки, и я едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него.
Он говорит так просто и так спокойно, что бесит в десять раз сильнее.
- Это ясно? – повторяет он, и я прищуриваю глаза, цедя сквозь зубы.
- Ясно.
- Ясно?..
Сначала я не понимаю, чего он хочет от меня, но от красноречивого взгляда, едва ли не захожусь смехом.
- Что? Прикажешь называть тебя «мой господин»? – в голосе звучит такая издевка, что он просто не может не заметить.
Но не выходит из себя даже сейчас.
- Если потребуется.
Александр чуть склоняет голову к плечу, оглядывая меня так красноречиво, что я чувствую, как начинают полыхать щеки и едва ли не задыхаюсь от возмущения.
Ну уж нет!
Если он только посмеет потребовать что-нибудь непристойное, я вспорю его тело голыми руками. Или наложу их на себя. Плевать. Насилия над собой я не позволю никогда в жизни.
Кажется, это он тоже читает в моем взгляде, потому что внезапно делает шаг назад.
- Пока будет достаточно «Тэр Александр», - произносит он, разворачиваясь и направляясь к выходу.
- А это что должно значить? – бросаю я ему в спину.
Он ничего не отвечает.
Как обычно.
Я не достойна его слов.
Я лишь пленница и воровка, от которой от избавил Харваду.
Глава 6
Он видел, как менялось лицо Виеры. Видел, как беззаботность сменилась непониманием, а потом страхом.
Настраивать против себя тех людей было ни к чему. Они не представляли угрозы для самого Александра, но он не любил напрасных убийств. Тысячелетия жизни сформировали его главное правило: проливать кровь лишь тогда, когда это было необходимо.
Раньше, в периоды своей черной агонии, он убивал и не мог остановить кровопролития. Людские жизни для него ничего не значили. И он знал, как легко может сорваться, вновь стать монстром.
Но больше не хотел утопать в крови. Он видел перед собой новую цель, жизнь, где начнет все заново. И монстр, живущий в нем, мог все эти планы сломать… Если только выпустить его на волю…
А за никчёмную девку проливать кровь он не собирался. Более того, Александр уважал Мулцибера и Эмира. Они составляли тех немногих живущих, кого он во что-то ставил. Не встань они между ним и его добычей, этого конфликта бы не случилось. Эмир остался бы в живых.