Был вечер. Мы сидели у меня во дворе, свесив ноги в бассейн, и долго молчали, прежде чем, наконец, сумели заговорить. Шарлотта беспрерывно плакала. Она не рыдала и не билась в истерике, но слезы безостановочно стекали из ее прекрасных зеленых глаз, ударяясь, словно капли дождя, об светло-голубую воду под нами. Плечи подруги содрогались с каждым новым всхлипом, и видеть ее такой доставляло мне огромную, непереносимую боль. Она не знала, как жить без меня, а я не представляла, как ее оставить.
После ее ухода я долго не могла уснуть, а когда, под утро, все-таки задремала, мне приснилось, будто весь этот кошмар был только моим сном. Мне снилось, что на самом деле я здорова, что у меня нет никакого рака, и что я проживу огромную счастливую жизнь вместе с Томми. Я проснулась вся в слезах, запутавшись в одеяле. Подушка и простынь были насквозь пропитаны липким потом, и мне понадобилось около 10 минут, чтобы привести свое бешеное дыхание в норму и сменить постельное белье. Я скинула с себя мокрую ночнушку и медленно побрела в ванную, где встала под прохладный душ, и только тогда смогла разрыдаться в голос без риска быть услышанной родителями. Они теперь и так уделяли слишком много внимания моей опеке, будто я могла рассыпаться от одного лишь прикосновения. Я ненавидела доставлять им страдания или тревожить по каждому пустяку, но иногда забывала о том, что в тот день изменилась не только моя жизнь. Папа теперь старался как можно чаще бывать дома и проводить со мной все свое свободное время, хотя его никогда не смогло бы быть достаточно для этого. Мама и Дейрлл почти не оставляли меня одну, поочередно дежуря около моей кровати днями напролет. И я не могла сердиться на них, или винить их за это, потому что это было единственным, что они могли сделать для меня.
Я снова плакала и снова ненавидела этот сон, ненавидела факт своей скорой смерти. Мне было страшно и жутко хотелось жить. Каждый раз, когда я пыталась примириться со своим положением, происходило подобное и буквально вырывало меня из колеи, и это я также ненавидела.
На следующий день у меня жутко болела голова. Тело как будто не хотело слушаться меня и все мои тщетные попытки встать с кровати. Меня сильно тошнило и клонило в сон. Обезболивающие попросту не работали, хотя я выпила не менее 3 штук таблеток. Мне хотелось плакать от бессилия, от чувства собственной беспомощности, от бесконтрольности своего положения, словно я никогда не была хозяином собственной судьбы. И для меня такой расклад стал страшным открытием, ведь, получается, нам нагло врут, когда говорят, что все зависит только от нас самих.
Том с самого утра рвался ко мне, собираясь послать Майка ко всем чертям и сбежать с работы, но я остановила его, убедив, что так будет лучше для нас обоих. Я очень хотела увидеть его, но я не хотела, чтобы он видел меня. Только не такой.
Часам к 3 дня мне заметно полегчало, хотя еще ощущалось легкое головокружение, но я все-таки смогла подняться с кровати и даже немного поесть. Я собиралась немного подремать после, чтобы набраться сил к вечеру, когда должна была прийти медсестра, чтобы собрать необходимые анализы для моего предстоящего лечения. Но все мои планы были разрушены внезапным появлением Армина, которого я не была готова увидеть сегодня. От волнения сердце подступило к горлу. Парень смотрел на меня с плохо скрываемым ужасом, будто не верил, что это была я. Что такой я стала буквально за несколько дней. Да что уж тут говорить, я и сама до сих пор не могла поверить в это.
Армин молча прошел за мной в комнату. Я забралась в кровать и кивком головы указала, что он может сесть напротив, но он продолжал стоять, не смея отвести взгляда от меня. Его глаза были покрасневшими, будто он мог расплакаться в любую секунду. Аддерли тяжело дышал, когда через несколько минут все же медленно осел на край кровати. Дрожащий вздох вырвался из его груди, прежде чем он стал нервно кусать губы и скручивать их в трубочку после. Армин посмотрел на свои сцепленные ладони, пытаясь сдерживаться из последних сил, и я решила, что пора прервать его немые муки.
– Армин, – я тихонько позвала его.
Но он не отреагировал. Он будто совсем не слышал меня и того, что происходило вокруг. Тишина нарушалась лишь цокающей стрелкой часов, напоминающих о том, как быстро от нас утекало, отведенное нам, время.
Когда парень внезапно поднял свой опустошенный взгляд на меня, застывшие в его глазах слезы вдруг покатились по щекам. Я сглотнула, ободряюще положив руку на его бедро, и слегка сжала его.