Тима вывернуло от чувства отвращения к самому себе: он смог отобрать жизнь, хотя не имел на этого никакого права. Тот, кто сотни раз слышал, что именно так реагируют на первое совершенное в жизни убийство, но не верил в это, выворачивал собственное нутро на серый гравий откоса железной дороги.
- Прекрати, она на моих глазах убила только что человек двадцать и добила столько же раненых... - вздрогнув, услышал он за своей спиной и моментально обернулся.
Девушка стояла, скрестив руки на груди, и тряслась от холода. Кроме рваных джинсов и белой футболки с каким-то черно-белым рисунком на ней ничего не было. Тим достал платок, старательно утер губы и проговорил:
- Не трясись, пошли в машину...
Слышать дыхание человека за собственной спиной, его шаги по гравию - это именно то, что не давало прямо сейчас сойти с ума. Он молчал, чувствуя, что с появлением этой девушки он немного расслабился впервые за последние несколько часов.
Салон микроавтобуса они переделывали вместе с Ниной. Из стандартно расположенных сидений они сотворили уютную диванную зону, дополнив ее столиком в центре салона. Стало по-домашнему приятно располагаться в ней во время многочисленных совместных путешествий в отдаленные места с красивыми пейзажами. Диванчики раскладывались в широкую удобную кровать, и даже Тим с его высоким ростом мог запросто вытянуть ноги.
Он разлюбил свой минидомик на колесах с тех пор, как не стало Нины.
Тим запустил двигатель и поднес окоченевшую руку к решетке тепловентилятора в торпеде. Двигатель не успел сильно остыть, ладонь поглаживало ласковое тепло. Он щелкнул тумблером автомобильного кофейника.
- Там за задним сиденьем были какие-то куртки, посмотри-ка, может, мне память не изменяет, - сказал Тим, разглядывая свою гостью. - Я пока согрею тебе кофе.
По его предположениям девушке было около двадцати. Она тряслась как осиновый лист то ли от пережитого ужаса, то ли от холода. Девушка настороженно посмотрела на Тима, но, уловив его взгляд в зеркале заднего вида, тут же развернулась и свесилась за заднее сиденье в поисках одежды.
- А у тебя уютно, как будто готовился ко всему этому... - сказала она, старательно пытаясь унять дрожь во всем теле.
С коротким щелчком кофейник отключился, индикатор на ручке погас. Тим неторопливо достал чашку из коробки с посудой, насыпал ложку кофе и замер над пластиковым контейнером с сахаром. Нина всегда пила чай с сахаром, потому он, не задумываясь, зачерпнул ложку сахара, чтобы сделать незнакомке кофе.
- Сахар добавить? - глухо спросил он, сглотнув тугой комок тоски.
Девушка достала синюю походную куртку Нины и торопливо натянула на себя.
- Да, положи мне одну ложку, если не жалко... - попросила она. - Поезд сошел с рельсов ночью. Потом начался кошмар...
Тим размешал сахар и неторопливо развернулся к девушке, чтобы передать ей кофе. От внезапного ощущения, что он на долю секунды увидел Нину, тело его сотрясла дрожь, горячий напиток выплеснулся на пальцы. Гостья подхватила из его рук чашку и, свернувшись почти в клубок на сиденье автобуса, охватила горячую посудину обеими ладонями.
- Вернее... Я думаю, что кошмар начался гораздо раньше, - продолжила, как будто не заметив его замешательства. - Я ехала в купе с мужчиной лет сорока. Он рано улегся спать и громко храпел вплоть до самой катастрофы. Мне не спалось, зачиталась одной историей про апокалипсис...
Девушка нервно хохотнула, потом глотнула кофе, никак не прокомментировав свое поведение. Тим заглушил двигатель. Топливо следовало экономить: как будут обстоять дела с пополнением запасов - неизвестно.
- Потом поезд начал набирать скорость. Он как будто взбесился. Я вышла из купе, чтобы расспросить проводника... - девушка умолкла, уставившись невидящим взглядом в лобовое стекло.
Тим даже непроизвольно повернулся, чтобы посмотреть туда же, потому что лицо ее выражало неподдельный ужас.
- Раздался скрежет, меня бросило вдоль вагона, шарахая о стены со страшной силой. В какой-то момент я решила, что так и погибну здесь, среди бьющихся стекол, криков, человеческой боли и страха...
Девушка вновь приникла к краешку чашки губами, прервав рассказ. Тим заметил только теперь, что, не задумываясь, отдал ей любимую чашку Нины. Произошло это подсознательно: он цеплялся за эту девушку, как за спасательный круг в сходящем с ума мире.