И поэтому они прилагали много сил, чтобы удержаться в этом районе.
Однако их позиции подрывала национально-освободительная борьба народов балканских государств. Наибольшего размаха она достигла в Югославии. ОКВ внимательно и с тревогой следило за развитием дел. Народно-освободительная армия Югославии (НОАЮ), состоявшая летом 1944 г. из 12 корпусов, 22 самостоятельных бригад, 25 самостоятельных батальонов и 140 партизанских отрядов, предпринимала все новые активные действия во всех областях страны. Тактика гитлеровских войск состояла в том, чтобы ударами по основным группировкам НОАЮ в разных районах изнурить ее и отбросить от главных коммуникаций. Прорывами в глубину свободных территорий оккупанты старались, кроме того, дезорганизовать тыл. Однако патриоты Югославии наносили растущие по силе ответные удары. Их ряды крепли. В Сербии только с января по конец июня 1944 г. сформировалось 17 новых бригад{1392}. В мае войска НОАЮ успешно отбили яростную концентрированную атаку на Дрвар, с помощью которой германское верховное командование попыталось обезглавить национально-освободительное движение и захватить его Верховный штаб.
Ожесточенные бои на всей территории страны продолжались с неослабевающей силой. Войска 3-го корпуса НОАЮ в начале июня успешно наступали южнее Савы. Части 6-го корпуса, выйдя из-под угрозы восточнее Загреба, парализовали затем движение немецкого транспорта по линии Славонски Брод, Винковцы. Югославские части в начале июня поставили под угрозу железнодорожные коммуникации во всей Словении, помешав беспрепятственной перевозке германских сил через Югославию на итальянский фронт. В боях между южной и западной Моравой северней Скопле партизаны в июне отбросили сильную группировку оккупационных войск и расширили свободную территорию по обе стороны южной Моравы и в долине Моравицы. Сильный немецкий контрудар в июле был успешно отражен. Все попытки германского командования разбить в основных районах наиболее крупные силы НОАЮ оказались безрезультатными. В июне 1944 г. патриоты прочно взяли инициативу в свои руки.
В Словении и Далмации восстание приобретало всенародный характер. На территории Словении патриоты разоружили шесть итальянских дивизий и захватили много оружия. Здесь успешно проводилась мобилизация. В Хорватии, Словении, Загорье, Среме, Восточной Боснии трудящиеся массами вступали в НОАЮ. Для обеспечения ее тыла начал формироваться Корпус народной обороны. 10 июля верховное командование освободительной армии отдало приказ 2-му корпусу о наступлении в Сербии: "Необходимо подтянуть войска, обеспечить исходные позиции и значительными силами совершить прорыв с нескольких сторон"{1393}. Югославский военный историк Владо Стругар пишет по этому поводу: "Верховный штаб стремился к тому, чтобы сосредоточить в Сербии крупные силы Народно-освободительной армии... и, соединившись с Красной Армией, создать единый юго-восточный фронт против нацистской Германии"{1394}.
В Греции организованные действия революционной армии, которая пользовалась широкой поддержкой народа, сковали силы оккупантов. Патриоты ширили и активизировали борьбу. Эшелон за эшелоном летел под откос.
Растущие успехи патриотов создавали предпосылки для освобождения балканских государств. Но столь же безусловной оставалась и та истина, что только наступление Красной Армии могло освободить народы Юго-Восточной Европы, всего балканского района, решить исход длительной и упорной борьбы. Германское командование прекрасно это понимало. Главным "прикрытием" Балкан и всей Юго-Восточной Европы оно считало Румынию, румынский фронт. Удержанию Румынии гитлеровское руководство придавало исключительное значение{1395}. Если позиция в Румынии не выдержит - рухнет вся с трудом удерживаемая система господства на Балканах, разлетится последняя, южная, опора "европейской крепости", и от владычества нацистов в районе, куда германский империализм горячо стремился десятилетиями, не останется и следа. Нацисты верили в румынского фюрера Антонеску, в его привычные слова о "неизбежности конечной победы".
Но положение внутри Румынии все более и более изменялось. Победы Красной Армии создали условия освобождения страны от военно-фашистской диктатуры. Рост классовых противоречий, резкое усиление недовольства войной, охватившее различные круги населения, катастрофическое положение страны, бедствия трудящихся масс означали развитие общенационального кризиса. В такой обстановке Коммунистическая партия Румынии взяла курс на вооруженное восстание. Лишь оно могло спасти страну от национальной катастрофы, навлекаемой пагубной политикой обанкротившихся правителей. Только народное вооруженное восстание могло стать средством свержения антинародной власти внутренними силами.
Антифашистское и антивоенное движение в Румынии нарастало. Оно охватывало и армию. Дезертировали не только солдаты, но и офицеры. Лишь во второй половине июня 1944 г. бежало из войск или не явилось на призывные пункты более 5 тыс. человек, среди них 200 офицеров{1396}. В рядах господствующих классов поражения на фронтах и внутренний кризис вызвали разброд и панические настроения. Правящая клика начала метаться: одни думали продолжать борьбу, другие прилагали усилия к тому, чтобы не допустить освобождения Румынии Советским Союзом и добиться сепаратного договора с Англией и США на антисоветской основе{1397}.
В начале 1944 г. было сделано несколько попыток договориться с западными державами. Однако никто не учел, что, связанные обязательствами не заключать сепаратных договоров, они не смогут в обстановке победоносного наступления Красной Армии пойти навстречу маневрам Бухареста. Не удалось наладить и двусторонние переговоры с Англией. Состоявшиеся вместо них в Каире контакты между уполномоченным Антонеску и представителями СССР, США и Англии ничего не дали: Антонеску отклонил условия перемирия, выдвинутые Советским Союзом.
В Берлине с тревогой воспринимали поступавшие неясные сведения о каких-то политических маневрах союзника. Фюрер направлял своему соратнику послания, убеждал, что еще ничего не потеряно. Гитлер просил Антонеску "сделать все, чтобы ускорить мобилизацию и развертывание в районе Прута всех боеспособных румынских дивизий", чтобы обеспечить "оборону юго-восточного пространства".
Антонеску отвечал в ледяных тонах. Он требовал для обороны подступов Румынии новых немецких дивизий: нужно отвести войска группы армий "А", отступить из Крыма, "пока еще в наших руках коммуникации из Одессы". Так можно получить дивизии для обороны Румынии. Антонеску писал: "После утраты Одессы это можно будет сделать только с огромнейшими трудностями. Очищение Крыма высвободило бы много опытных войск, с помощью которых было бы возможно укрепить оборону южного участка Восточного фронта"{1398}.
Гитлер писал о воле к борьбе, о фанатизме сопротивления, А ему в ответ сообщали о каких-то леях, необходимых для содержания немецких войск в Румынии. Чтобы разобраться в этих делах, ОКВ и министерство иностранных дел решили установить с Румынией "новые отношения" и наладить "основу прочного договора". В начале мая в Бухаресте появился "специалист по Румынии" посланник Клодиус в сопровождении полковника Круля из ОКВ. Попытка "урегулировать" вопрос насчет содержания немецких войск за румынский счет ни к чему не привела. Антонеску вежливо сослался на историю: даже в прошлой войне "большая русская армия на территории Румынии ничего не стоила румынскому государству"{1399}. Указания Клодиуса на поставки оружия из рейха как на некую компенсацию содержания немецких войск, Антонеску решительно отклонил: фюрер еще раньше обещал ему бесплатные поставки вооружения, которые идут на восполнение потерь. Он отверг также немецкий план снабжения румынским горючим группы армий "Южная Украина": Румыния - маленькая страна, дефицит ее бюджета колоссален, новые немецкие требования разорят ее вконец, и это "даст импульс коммунистам". Длительные трудные препирательства о леях, поставках, перевозках, горючем не принесли немцам никакого успеха. Им удалось выторговать лишь незначительный кредит на содержание войск и получить уверение Антонеску, что "в принципе он готов сделать для немецких войск все, что в его силах"{1400}.