Отъезд Гитлера, преследовавший пропагандистские цели в гораздо большей степени, чем военно-стратегические, вызвал появление довольно своеобразных методов руководства, которые заключались и следующем.
Еще накануне войны в германском верховном командовании образовалось некое расслоение. Избранные, доверенные лица составили полуофициальный орган, так называемый "первый узкий круг" (или "внутренний круг"). В него входили самые приближенные к Гитлеру военные советники, адъютанты и связные офицеры трех видов вооруженных сил{105}. Они оказывали большое влияние на принятие основных решений. Особенно Геринг и Иодль. Последний до войны постоянно работал в рейхсканцелярии, в комнате рядом с Гитлером, в то время как начальник Иодля Кейтель сидел в другом здании и лишь навещал рейхсканцелярию. В полевых условиях "первый узкий круг" обособлялся.
Рабочий штаб составлял "второй узкий круг". В него входили аппарат ОКВ, командование и штабы сухопутных сил и авиации. Состав его зависел от тех задач, которые решало на том или ином фронте верховное командование.
Во время всего "польского похода" Гитлер с "первым узким кругом" разъезжал в своем личном поезде. Он внезапно, рассчитывая на эффект, появлялся перед войсками где-нибудь вдалеке от фронта, "воодушевлял" их речами и ехал дальше.
Действительное же оперативное руководство военными действиями велось из другого места.
В 35 км к югу от Берлина, если пересечь кольцевую автостраду, есть небольшой чистенький городок Цоссен. Недалеко от окраины, среди сосен, разместились мощные железобетонные казематы. Сюда, в подземные лабиринты комнат, перед началом войны перебрался штаб сухопутных сил. Лагерь "Цеппелин", как условно назывался штаб в Цоссене, стал отныне одним из главных центров управления армией. Отсюда Браухич в своем личном самолете "Граф Шлиффен" летал в "ставку фюрера", здесь 1-й обер-квартирмейстер фон Штюльпнагель и его правая рука полковник Грейфенберг составляли оперативные директивы.
В общем сложилась довольно своеобразная система управления: ставка, включавшая "первый узкий круг", находилась все время на колесах, аппарат ОКВ остался в Берлине на Бендлерштрассе, штаб сухопутных сил замкнулся в бункерах Цоссена, Геринг со штабом авиации расположился отдельно. Неустойчивая связь между поездом и Берлином дополняла картину некоторой разъединенности высшего руководства: все передоверялось ОКХ и штабам групп армий. Верховное командование преимущественно довольствовалось информацией и одобрением действий подчиненных.
И поскольку сначала все шло в общем и целом более или менее гладко, Гитлер не считал нужным вмешиваться в дела генштаба сухопутных сил, как стал делать позже, во время войны против СССР.
Несмотря на стойкое сопротивление поляков, особенно в сражениях на Варте и Видавке, под Млавой, Мокра и в других местах, 5 сентября польский фронт на участках немецких главных ударов был прорван. Польский главнокомандующий Рыдз-Смиглы принял решение отвести все армии за Вислу, в восточные районы страны. Войска группы армий "Юг", преследуя отступающие польские соединения, на южном участке фронта переправились через Дунаец, а в центре подвижными соединениями продвинулись севернее Пиотркува.
Тем временем на северном участке фронта польские войска уже сумели отойти за Вислу. Хотя отход и был вынужденным, но в конечном счете имел определенные последствия: здесь поляки сорвали планы группы армий "Север", стремившейся, в соответствии с общим замыслом, ликвидировать польскую армию на левобережье Вислы, не допуская ее отступления за реку. Западногерманский историк Форман пишет по этому поводу: "...В группе армий "Север" появилось сомнение в том, возможно ли еще уничтожить польские вооруженные силы западнее Вислы и нет ли необходимости изменить цели, поставленные первоначальным планом". Если говорить проще, то речь идет о том, что польские войска снова внесли существенную поправку в немецкие расчеты: удар на севере пришелся если не по пустому месту, то, безусловно, принес другой эффект, нежели тот, на который рассчитывали в ОКХ, составляя "Белый план". Начиная признавать невыполнимость своих исходных расчетов, немецкое командование постепенно меняет оперативные намерения.
Фон Бок приходит к выводу о необходимости полной перегруппировки сил и создания новой ударной массы теперь уже не в центре, а на восточном фланге группы армий "Север". Наступление на Варшаву по обе стороны Вислы предполагается затем вести только частью 4-й армии, остальные же силы армии перебросить к востоку для обхода сумевших отойти за Вислу польских группировок.
Главнокомандование сухопутных сил, убедившись, что польская армия не столь слаба, как ему казалось до войны, теперь все больше опасается слишком глубокого удара восточнее Вислы.
Директива Браухича от 5 сентября о задачах группы армий "Север" гласила: "В намерения ОКХ входит наступление 4-й армии но обе стороны Вислы на Варшаву, 3-й армии - правым флангом на Варшаву, левым флангом - на Острув Мазовецкий. Намерение группы армий усилить 3-ю армию путем переброски сил - особенно подвижных - из 4-й армии соответствует мнению ОКХ. Нужно избегать далекого размаха движения восточного фланга и ограничить продвижения на линии Варшава Острув Мазовецкий"{106}.
Это довольно осторожное решение ОКХ - серьезный аргумент против тех, кто рисует ныне ход германо-польской войны, в частности действия на северном участке фронта, как одну-единственную операцию германской армии, проведенную от начала и до конца на всех участках фронта с какой-то необычайной смелостью и стремительностью, как блестящее, чуть ли не автоматическое осуществление всех довоенных планов гитлеровского командования{107}.
Директива ОКХ от 5 сентября кладет начало второй стратегической операции: восточнее Вислы, не предусмотренной первоначальными планами войны. Ибо, как читатель помнит, немецкое верховное командование собиралось закончить ее одной операцией, проведенной западнее Вислы. Штаб группы армий "Север" в приказе от 5 сентября значительно сократил глубину и размах планируемого нового наступления: 4-я армия нацеливается на Варшаву, а не глубже, к востоку; 3-я армия получает задачу захватить переправы через Нарев, направить правофланговые соединения к Варшаве, а левофланговые, наносящие главный удар, - лишь немного восточнее, на Рожан{108}.
Германское командование оказалось перед необходимостью уточнять исходный оперативный план. Оно не использовало своего первоначального успеха. Польские войска получили передышку, отступили за Вислу и Нарев, укрепили оборону Модлина и Варшавы, приступили к созданию нового оборонительного фронта.
Итак, далеко не все шло у гитлеровского командования так гладко, как могло казаться на первый взгляд. Серьезно заблуждаются ныне те военные писатели на Западе, которые утверждают, что "поход в Польшу представлял собой в целом только осуществление германских оперативных планов" (западногерманский историк Роос).
Несмотря на очевидное поражение польской армии, на дезорганизацию ряда участков фронта и на тяжелый урон, все же поляки в эти дни не позволили Браухичу, Гальдеру и вообще всем стратегам из Цоссена осуществить их замысел окружить польские армии западнее Вислы и Нарева. На северном и крайнем южном флангах польские войска, выйдя из-под ударов, заставили немцев отказаться от охватывающего маневра и заменить его обычным фронтальным вытеснением. В ОКХ признали нереальность окружения польской армии западнее Вислы и Нарева и оказались вынужденными изменить первоначальный план, начать новую, вторую по счету, стратегическую операцию. Но отсрочка была, конечно, временной, ибо поражение Польши неминуемо надвигалось. Польша теперь стояла лицом к лицу с трагической истиной: необходимостью расплаты за многолетнюю реакционную близорукую политику своих правителей. Желая сделать свою страну бастионом Запада против "большевизма", на деле они подвели ее к состоянию экономического, политического и военного банкротства, которое не мог предотвратить героизм солдат.
После того как польские армии, расположенные в западных районах страны, в большинстве потерпели поражение, когда речь могла уже идти лишь о том, будут ли они полностью разбиты или какая-то их часть сумеет выйти из-под удара, польское командование все более теряло реальные перспективы и надежду изменить ход событий. В глубине страны отсутствовали резервы. Перевозить войска к фронту, линию которого высшие штабы знали плохо, становилось почти невозможным из-за развала работы находящихся под авиационными ударами железных дорог. Отступление на ряде участков фронта становилось все более хаотическим.