Эти основные причины, находившиеся в сложном соотношении и взаимодействии, и определили то весьма своеобразное состояние, которое называлось "странной войной".
III
Несмотря на ярко выраженную "восточную" ориентацию агрессивной внешней политики нацизма, подготовка к войне против Франции и Англии, как уже говорилось, составляла один из важных аспектов германской политики. Идея реванша в милитаристских и националистических кругах Германии вполне оформилась к середине 20-х годов.
Однако, какими бы громкими на протяжении 20-летия между двумя мировыми войнами ни были в Германии голоса о реванше на Западе, как мы уже отмечали, не может быть ни малейшего сомнения относительно конечных военно-политических планов Гитлера и германских милитаристов - войны с Советским Союзом, которая считалась обязательной, желаемой, неизбежной. В гитлеровских расчетах война на Западе всегда оставалась промежуточной целью "мировой политики", и даже в период острых дипломатических конфликтов со странами Запада она не становилась проблемой номер один в замыслах фашистского руководства.
Все свои наиболее важные проблемы Гитлер, его партия и его генералы собирались решать на Востоке за счет Советского Союза. Здесь сливались воедино и планы захвата "жизненного пространства", и расчеты сокрушить социалистическое государство, "уничтожить коммунизм", и перспективы овладеть богатствами Советского Союза, колонизовать страну, ее народы, и многое другое. В такой связи агрессия против Франции и Англии представляла собой, конечно, меньшую часть пути, который наметили пройти гитлеровцы к достижению мировой гегемонии.
Но обострение империалистических противоречий в 30-х годах, особенно в период экономического кризиса, охватившего капиталистический мир со второй половины 1937 г., усилило борьбу между империалистическими державами на мировых рынках и еще больше подогрело старые антагонизмы. "Война против Англии и Франции будет борьбой не на жизнь, а на смерть"{160}, - заявлял Гитлер генералам на заседании 23 мая 1939 г.
Германские высшие военные штабы приступили к предварительному планированию войны против Франции, Англии, Голландии и Бельгии еще в середине 30-х годов. По мере роста наступательной мощи вермахта увеличивалась агрессивность и решительность их планов. Разрабатывались идеи самостоятельных воздушных операций против Англии и Франции.
Чем подробнее германское авиационное командование знакомилось с аспектами воздушной войны, тем больше вырисовывались перед ним различные трудности. В мае 1939 г. во 2-м воздушном флоте состоялась крупная штабная игра. На ней присутствовали начальник штаба ВВС Ешоннек и командующие - генералы авиации Мильх, Кессельринг и Шперрле{161}. Проигрывались действия 2-го воздушного флота при наступлении на Западе. В ходе игры раскрылась сложность авиационного наступления против Англии, связанная главным образом с отдаленностью воздушных баз Западной Германии и отчасти с недостаточной численностью самолетов. Игра привела всех к выводу о необходимости захвата Голландии и Бельгии для создания выдвинутого авиационного базирования{162}.
В январе 1939 г. штаб ВВС активизировал изучение авиационных возможностей Великобритании. В представленном летом докладе ("Исследование Блау") утверждалось, что английская авиация усиленно модернизируется; в 1940 г. она будет равна по силам германской. Слабейший пункт Англии - ее зависимость от импорта. И поэтому предпосылкой успеха воздушной войны против Англии стал считаться разгром британской авиации, авиационной промышленности, парализация деятельности английского флота. Вторая главная задача ВВС - борьба против портов и уничтожение районов базирования британских военно-морских сил. Если удалось бы решить эту задачу, английский флот, потерявший свои базы, стал бы значительно более легкой добычей для германских подводных лодок и самолетов. Но прикидывая все "за" и "против", нацисты пришли к выводу, что в конечном счете поражение Франции будет означать решающий удар и по Англии, которая потеряет свой "континентальный меч", окажется в одиночестве на своем острове, блокированном с моря и подвергаемом беспощадным ударам авиации. Разгромить Францию - значит поставить Англию на край гибели, считал Гитлер.
Если на Западе не удастся достигнуть соглашения, то следует нанести решительный удар, считал Гитлер{163}. Оборонительная стратегия на Западном фронте в период военных действий в Польше представляла собой временное явление, вызванное необходимостью сосредоточить за сравнительно короткий срок максимум сил на Востоке. Уже с 10 сентября 1939 г. принимаются меры к переброске крупных военных сил против Франции.
12 сентября Гитлер заявил шеф-адъютанту Шмундту о своем намерении после победы над Польшей начать наступление на Западе для разгрома Франции{164}. Командование сухопутных сил 17 сентября отдало на этот счет предварительный приказ. 20 сентября полковник Варлимонт, посетивший главную квартиру Гитлера в Цоппоте, узнал от Кейтеля, что наступление возможно еще в 1939 г. 23-го Варлимонт сообщил то же самое Гальдеру и 1-му обер-квартирмейстеру Штюльпнагелю, а 27 сентября, после получения известия о капитуляции Варшавы, Гитлер в рейхсканцелярии заявил о своих планах командующим тремя видами вооруженных сил.
Именно в те дни, когда еще не закончилась польская кампания, формулируется основная военно-стратегическая концепция нападения на западные державы, если они не согласятся на мир.
Цель определялась необычайно просто: разгромить Францию, поставить Англию на колени. Предпосылки решения исходили из признания того обстоятельства, что время будет работать против Германии, "если мы его сейчас же полностью не используем". Гитлер признавал: экономический потенциал западных держав сильнее. "В военном отношении время в силу психологических и материальных причин работает против нас... В будущем соотношение материальных возможностей будет изменяться не в нашу пользу. Постепенно противник усилит свою оборонную мощь". Если сейчас французская армия имеет мало средств противотанковой и противовоздушной обороны, то "через шесть - восемь месяцев такого положения уже не будет. Нашим противникам хватит этого срока, чтобы залатать свои дыры". И самое главное, недопустимое: если французы начнут наступление первыми, то быстро подойдут к Руру и смогут разгромить его артиллерией. Следовал общий вывод: "Не ждать, пока противник придет сюда, а нанести удар в западном направлении, если мирное урегулирование будет невозможно. Чем быстрее, тем лучше. Не ждать, пока противник упредит, а самим немедленно перейти в наступление. Это относится и к военно-морским силам"{165}.
Итак, 27 сентября, когда еще не завершились бои в Польше, военно-политическая верхушка третьего рейха уже имела отчетливую оперативно-стратегическую концепцию войны на Западе, основу которой составляла идея решительного удара. Дивизии перебрасывались с Востока на Запад. 29-го Браухич совещался с Гальдером по основным проблемам будущего наступления против Франции, Бельгии и Голландии.
В отношении перспектив "западного похода" на первой стадии его подготовки в генеральном штабе и главном командовании сухопутных сил не было полного единодушия.
Представители командования сухопутных сил, безусловно, не сомневались в необходимости продолжать войну. Они не выступали против нее по каким-либо политическим или моральным соображениям. Но генералы Браухич, Гальдер, обер-квартирмейстер генерального штаба сухопутных сил Штюльпнагель, Бок и некоторые другие, кто достаточно хорошо знал слабые места в оснащении и подготовке армии, возражали против немедленного выступления на Западе. Польская кампания потребовала большого расхода боеприпасов, и теперь их осталось крайне мало. Не хватало вооружения, транспорта, сырья, отсутствовало необходимое количество обученного резерва{166}. Иодль, характеризуя состояние военного производства, 4 октября 1939 г. пришел к выводу: "Надвигается кризис худшего рода"{167}. И не удивительно, что генералы хотели основательнее подготовиться, чтобы не слишком рисковать общим - их и фюрера - делом.