Можно привести огромное количество примеров применения репрессивного социального контроля, осуществляемого буржуазией против «инакомыслящих», против борцов за права человека. Разгоны, а порой и расстрелы демонстраций полицией, а то и федеральными войсками. Убийство неугодных политических деятелей. Заточение в тюрьму активистов борьбы за гражданские права, против расовой дискриминации, за мир.
Многократно провозглашаемые буржуазными пропагандистами пресловутые «права человека» до тех пор остаются «правами человека», пока они не вступают в противоречие с правами правящего класса. А когда вступают, то неизменно права правящего класса оказываются выше прав человека, и тогда начинают действовать институты репрессивного социального контроля.
Это — жесткие формы социального контроля. Но есть и «мягкие» его формы. Они создают в обществе особую психологическую атмосферу, в которой человек поступает «так, как того требует общество», не замечая, что эти требования исходят в конечном счете от правящего класса.
Ни в коей мере не отказываясь от методов репрессивного социального контроля, более того, с годами применяя их все более активно, буржуазия усиливает и свое психологическое давление на массы, используя для этого скрытые формы социального контроля. И здесь все больше и больше на передний план выдвигаются функции «попа», выполняемые неформальными институтами социального контроля — в первую очередь пропагандой, рекламой, так называемой «массовой культурой», религией и т. д. Деятельность этих институтов направлена прежде всего на сокрытие исторической правды, на торможение развития сознания трудящихся, в первую очередь их классового самосознания.
Цель буржуазного общества состоит в том, чтобы все формы общественного сознания — идеология, мораль, религия и т. д. — обеспечивали правящему классу возможность управления массовым сознанием. И достигается это с помощью самых разнообразных средств.
Казалось бы, что общего между полицией и рекламой? А между тем и полиция, и реклама являются институтами социального контроля. Полиция, разгоняя демонстрации протеста, арестовывая их участников, осуществляет функции репрессивного социального контроля. А реклама? Реклама, формируя у масс так называемые «искусственные потребности», гипертрофируя значимость престижа, выражаемого в уровне потребления, определяя потребительские приоритеты, тоже предстает институтом социального контроля, только не жестко репрессивного по своему характеру, а «мягкого», то есть воздействующего непосредственно на психологию масс. Не так давно скончавшийся американский философ Герберт Маркузе в своей книге «Одномерный человек» заметил: «Люди узнают себя в своих вещах: они находят свою душу, воплощенную в их автомобилях, стереосистемах, двухэтажном доме, в кухонном оборудовании. Изменился сам механизм, который связывает индивида с обществом, и социальный контроль выражается в новых потребностях, которые выдвигает этот механизм»21.
Маскируя классовые антагонизмы, буржуазия стремится представить буржуазное общество достаточно интегрированным и стремится нивелировать сознание, стандартизировать мышление масс, втискивая его в прокрустово ложе «допустимых мыслей», обеспечивающих интересы самой буржуазии.
В развитых капиталистических странах, особенно в США, много говорится об индивидуализме, о развитии индивидуальных черт характера, индивидуализм объявляется высшей формой свободы личности. Однако, когда речь заходит о проблемах сознания, особенно сознания классового и политического, все разговоры об индивидуализме утихают. Это и понятно. Буржуазия прекрасно понимает, что конформизм — это средство обеспечить определенную стабильность системы, оградить ее от социальных потрясений. «Все, начиная от мыслей до подтяжек, выходит будто из одной и той же машины по изготовлению колбасы», — писал американский прогрессивный журналист Мертл Берген.
Конформизм насаждается исподволь, незаметно. Вспоминаются слова замечательного немецкого писателя Иоганнеса Бехера: «Никто не говорит, что думать запрещено или собственные мысли нежелательны. Но желательные мысли производятся в таких масштабах, что собственное мышление тонет в их массе, а эти желательные мысли так тонко вводятся в сознание, что люди принимают это чужое мышление за результат работы собственной мысли и в высшей мере личное идейное достояние».
Один из «королей» буржуазной печати западногерманский издатель Аксель Шпрингер (его основные издания — газеты «Вельт» и «Бильд») заявлял: «После окончания войны мне сразу стало ясно, что немецкий читатель ни в коем случае не хочет одного — думать. Именно этим я и руководствовался, создавая свои газеты». И действительно, его газета «Бильд» — предельно реакционная газета — строится по такому принципу, что она, по словам самого Шпрингера, «освобождает читателя от необходимости самому продумывать, отбирать информацию и самостоятельно судить о событиях...».