Время подлета, как позже выразился Степан, составило около пяти минут. Для бега по пересеченной местности - вполне приличный результат. Федор к тому моменту как раз заканчивал ремонт, поэтому его трогать не стали. Степан лишь отвесил ему крепкий подзатыльник. Поскольку до появления Андрея главным специалистом по военно-прикладным наукам, включая рукопашный бой, в отряде считался именно Степан, наказанный моторист даже не возмутился. И опасно было, и получил за дело. Примерно с такой же обреченной покорностью принял свою порцию тумаков и Демид. А вот Комиссар отпрыгнул в сторону и пару раз махнул веслом, демонстрируя боевой настрой.
- А чего?! Почему все должны вас ждать?! Назад, не то зашибу!
С Комиссаром пришлось разговаривать Андрею. Для начала, чтобы разговору не мешали эмоции и предметы, Старый легко перехватил весло. Затем плавно качнул вцепившегося в деревяшку Комиссара на себя и резко двинул веслом противнику в лоб. Комиссар, как стоял с веслом в руках, поднятым вертикально, словно флаг, так и сел. И только после разжал пальцы и выронил «флаг».
- Успокоился?
- А? - Комиссар поднял плавающий взгляд на Андрея.
Почему-то Старому показалось, что в легкий нокдаун Комиссар провалился частично. Как такое может быть, Андрей не знал, но мысль у него возникла именно такая, нестандартная. Во взгляде у партизанского командира будто бы просвечивало «второе дно». И та часть разума, что смотрела на Лунева со «второго дна», была в полном порядке. Более того, она была готова в любой момент занять место «поверхностной» части разума. Той, что слегка поплыла от удара деревяшкой в лоб. Эта необычная раздвоенность сознания Комиссара выглядела опасной, поэтому Андрей на всякий случай сделал шаг назад, на удобную дистанцию.
- Вставай, - приказал Старый Комиссару. - В лодку!
- Не готово еще! - предупредил Федор. - Доделать надо.
- На ходу доделаешь, - Андрей бросил весло Демиду. - Садись первым. Комиссар, тебя упрашивать?
- Иду, - Комиссар поднялся и торопливо направился к лодке. - Мне куда сесть?
- На весла, - Андрей кивком указал Семену место на носу, а Степану жестом приказал подтолкнуть лодку. - Пока волна слабая, вы с Демидом поможете бензин экономить.
- Вы поверьте, это не со зла… - Комиссар с готовностью занял место второго загребного.
- Верю, Комиссар, - спокойно и вполне серьезно сказал Андрей. - В трудных ситуациях многим башню сносит. Главное, чтобы в этот момент кто-нибудь ее на место поставил. И дальше все нормально с человеком. Хоть в разведку с собой бери.
- Я говорил, офицер, - проронил негромко Федор, обращаясь к севшему рядом Степану. - Наш брат говорит - «с ним иди в разведку», а этот «с собой берет». Морской диверсант, «дельфин», точно тебе говорю.
- Ты не отвлекайся, мазута, - Степан строго зыркнул на Федора. - Починил?
- Вроде того.
- Ну, так заводи.
- У нас ведь галера, - Федор взглядом указал на работающих в поте лица загребных.
- На пробу, - пояснил Степан и взглянул на Андрея: - Правильно?
Старый кивнул и Федор с чистой совестью провел испытания. Мотор пару раз чихнул, завелся, но тут же был заглушен. Наказание за бунт на корабле никто не отменял. До подхода грозы «галера» шла в экономичном и экологически чистом режиме, на веслах. Суровый капитан смягчил приговор только с приходом очередной полосы больших волн. За руль снова уселся Степан, а Лобанов, моторист и усталые загребные сползли на дно и принялись вычерпывать из лодки дождевую воду.
Тучи вновь нахмурились, сгустились сумерки, а главными звуками вокруг опять стали шум дождя, укоризненный гул перегруженного мотора и плеск волны. Саундтрек получился так себе. Чуть позже в звуковую дорожку добавились барабаны - зазвучали громовые раскаты, но песня так и не стала лучше. Тянула от силы на бронзу «Евровидения».
«Интересно, что слушают в этом мире? И вообще, есть ли серьезные отличия, не считая «Интернов» на ТНТ? Люди здесь те же, образ мышления один в один, как у нас. Хотя… второго дна в глубине взгляда я прежде не видел. Но это может быть единичным случаем».
Андрей невольно взглянул на Комиссара и вдруг обнаружил, что этот гражданин в кожанке скорее доволен своей ролью галерного раба, нежели огорчен. И вообще у Андрея вновь возникло странное ощущение, что Комиссар говорит и делает вовсе не то, что задумывает. Вот сейчас он был доволен результатом, хотя у него не вышло сбежать. Почему?
Может быть, он не столько хотел сбежать, сколько хотел заставить Андрея отправиться дальше, а не пережидать грозу на острове?