— Чего орешь? — мрачно спросила Галина, выходя из дома.
Агния широко улыбнулась:
— Привет. Я приехала, ты рада?
Галина молча указала ей на дом. Агния хихикнула и зашла туда, следом за ней Влад, нагруженный чемоданами. Интересно, комфортно ли ему в роли носильщика?
На некоторое время Матвей был предоставлен сам себе, а я направилась за Агнией.
В нашей комнате уже сидела на кровати Маша и крутилась под ногами Эльвира — обе девочки искали внимания Агнии. Та успевала и вещи раскладывать, и рассказывать им о своей жизни в Питере.
— …последняя выставка прошла невероятно успешно, — говорила Агния. — Я популярная художница.
— Круто, — выдохнула Эльвира, наматывая на палец одну из двух косичек. — Я тоже хочу быть художницей.
Агния только улыбнулась, но ничего не сказала. Я знала, что по большей части талант Агнии заключается в том, что она рисует будущее, и эти картины получаются изумительными.
— Ой, — Маша взялась руками за голову. — Я плохо себя чувствую.
Я мигом оказалась рядом и, перебросив её руку через плечо, помогла выйти из комнаты.
— Что именно не так, Маша? — тихо спросила я, краем уха услышав, как Агния отвлекает в комнате Эльвиру. — Что ты чувствуешь?
— Голова, — прошептала девушка. — Такое ощущение, что голову стиснул железный обруч.
Я не сбилась с шага, но в уме запаниковала. Никогда, никогда за все время существования колдунов головной боли не было в числе симптомов. С Машей творится что-то странное.
Я успешно дотащила девушку до подвала и аккуратно положила на кровать. Маша тихонько стонала, прикрыв глаза.
Послушались быстрые шаги по лестнице. Галина зашла в комнату и начала что-то искать на пыльных полках среди трав и банок.
— Где же… где же оно… — бормотала Галина. — А! Нашла!
Галина достала с верхней полки небольшую стеклянную бутылку с полупрозрачной зеленой жидкостью. Она налила немного в стакан и помогла Маше выпить:
— Давай, Мария, пей.
Бледная девушка безропотно выпила все до дна.
— Что это? — с любопытством спросила я.
Галина, казалось, только сейчас заметила мое присутствие.
— Тебе лучше уйти, — заявила Галина, лоб её был озабоченно нахмурен, а губы сурово поджаты. Почему-то мне показалось, что её беспокойство было не из-за Маши, а из-за меня.
Маша взяла мою руку и слабо сжала, прошептав:
— Останься.
— Соня, это не самое приятное зрелище, — недовольно заметила старуха.
— Маша хочет, чтобы я осталась. Значит, я остаюсь, — уперлась я. Мое упрямство неизлечимо. Впрочем, это семейное.
Галина шумно выдохнула. Видно было, что она злится.
— Хорошо, — дернула головой в подобии кивка Галина.
Старуха достала из-под кровати железный таз, и в этот момент Маша застонала и взялась за живот. Девушка свесила голову с кровати, и Галина убрала её волосы. Машу тошнило. Я ничего не могла сделать, кроме как держать её за руку и паниковать про себя.
Галина в это время следила за старинными часами над кроватью. Когда желудок Маши был пуст, старуха протянула ей другой стакан, с дымящейся внутри жидкостью красного цвета. Маша с жадностью выпила все, а затем измождено откинулась на подушки и вздохнула.
— Что это было? — тихо спросила я.
Галина посмотрела на меня и пояснила:
— Машина инициация будет очень трудная. Перед тем, как она получит свой дар, нужно, чтобы её организм был очищен… Иначе все будет так, как и у тебя. А теперь иди, поговори с Агнией о Вишневецких. Со мной она не хочет говорить серьезно.
Я кивнула и вышла. Но поговорить с сестрой не удалось: на улице, за окном, стояли мои родители и два шустрых десятилетних пацана. Забавно, что они появились в тот же час, что и Агния.
Отец как раз открывал входную дверь, пропуская близнецов вперед, когда я их заметила. Близнецы, увидев меня, остановились прямо на пороге. Парни были похожи как две капли воды. Взъерошенные каштановые волосы обрамляли лицо, большие карие глаза синхронно прищурились в подозрении. Даже одежда на них была одинаковая — серые футболки без рукавов и джинсовые шорты.
— Глеб, Степа, вы чего застыли? — мягко упрекнула моя мама, и в этот момент она подняла свои зеленые глаза. При виде меня на лице её расползлась широкая улыбка.
— Теть Аль, а это кто? — спросил один из близнецов.
— Это моя старшая дочь, Соня. Сонечка, это Степан и Глеб.
Не могу сказать, что я не видела маму все восемь лет. Нет, я часто с ней созванивалась, и она даже приезжала несколько раз в Москву. Но я все равно была рада видеть её.
Обойдя близнецов, мама подошла ко мне и крепко обняла. Воздух вокруг тут же наполнился чудесным ароматом дорогих духов.
— Я рада, что ты здесь, — радостно сообщила мама, отчего я не смогла сдержать улыбки.
— Меня тоже радует твое присутствие здесь, — слегка улыбаясь, ровным тоном проговорил отец. А вот с ним, в отличие от мамы, я не общалась — он был категорически против моего отъезда в Москву. Поэтому его улыбка была неожиданна.
— Спасибо, — неуверенно сказала я.
— Так это ты та самая старшая Машина сестра, которая живет в Москве? — с любопытством спросил один из близнецов.
— Это ты убиваешь плохих парней, как супергероиня в фильмах? — поддакнул второй близнец.
— Глеб! Степа! — одернула их моя мама. — Это некрасиво! Живо пошли в свою комнату!
Близнецы что-то пробурчали и неохотно направились к винтовой лестнице.
— Солнышко, а где Галина? — спросила мама.
Только сейчас я заметила, как официально выглядела мама. На ней была кремовая прямая юбка чуть ниже колен, свободная блузка того же цвета и классические туфли-лодочки на высоких каблуках, светлые волосы были уложены в замысловатую прическу.
— Она с Машей, — ответила я и тут же поинтересовалась: — А чего это ты так формально одета?
Мама закатила глаза и с улыбкой пояснила:
— Прямо перед посадкой на вертолет у твоего папы и у меня было интервью. Ну, ты, должно быть, слышала из СМИ, что сейчас пресса очень интересуется Пашей и нашей семьей — из-за того случая.
«Тот случай» — это событие, произошедшее месяц назад. На одной светской вечеринке папа, словно вспыльчивый подросток, подрался с одним вампиром. И не просто вампиром, а отцом Матвея и Влада, Ростиславом. Это усугубило взаимоотношения наших семей, а у журналистов появился новый источник вдохновения.
— И долго вы еще будете стоять? — спускаясь по лестнице, поинтересовалась Агния.
Мой папа, нагруженный тремя чемоданами — своим, маминым и, видимо, чемоданом близнецов, — направился на второй этаж. Мама подошла к своей племяннице и обняла её так же крепко, как и меня недавно.
Со стороны дверей раздалось многозначительное покашливание. Когда мать обернулась, я без радости представила ей вампира:
— Мам, это Матвей Вишневецкий. Матвей — это моя мать, Алевтина.
Мама вновь пересекла комнату. Я ожидала, что она из вежливости пожмет ему руку, но женщина обняла вампира. По пораженному лицу Матвея было видно, что уж такого приема он не ожидал. О да, у меня чересчур дружелюбная мать.
— Я рада с тобой познакомиться, Матвей, — жизнерадостно прощебетала мама. Отстранившись, она улыбнулась: — Я рада, что скоро мы станем родственниками. С самого дня нашей с Пашей свадьбой я осуждала эту бессмысленную вражду между нашими семьями. В конце концов, мы же не Монтекки и Капулетти, верно?
Матвей и слова не успевал вставить. Агния подошла ко мне и тихо заметила:
— Похоже, парень шокирован доброжелательностью Али.
Мама выглядела чуть старше нас, поэтому смертельно оскорблялась, когда кто-то из родственников называл её как-то иначе, чем по имени.
— Ну, хоть кто-то должен быть рад присутствию братьев в этом доме, — пожала плечами я. Агния лишь хмыкнула.