— Соня?! Соня!
Это Матвей обеспокоенно звал меня, тряся за плечи. Увидев, что я очнулась, он с облегчением выдохнул и обхватил мое лицо руками.
— Что с тобой случилось?
Я недовольно отодвинулась от его рук и обхватила себя руками. Затем посмотрела на испуганное лицо Матвея, на книгу, лежащую недалеко, и истерически хихикнула:
— Скажи, а я ведь очнулась только тогда, когда ты откинул книгу?
Вишневецкий обескуражено кивнул. Судорожно вдохнув, я попыталась заглушить рвущуюся наружу истерику.
— Может, объяснишь, что это был за припадок? — спросил Матвей.
Забавно, за последние несколько дней он видел меня без сознания или раненую больше, чем кто-либо за последние десять лет!
— Ударь меня, — проговорила я.
— Что?!
— Ударь!
Раздался звук пощечины. Боль отрезвила меня и позволила мыслить более ясно. Собравшись с мыслями, я проговорила:
— Это черная книга. В ней заключены заклинания, призывающие какого-то демона.
Вампир был по-настоящему поражен:
— Невозможно… Демонические книги давно утеряны.
— Как видишь — не все, — отрезала я. — Во-первых, она сделала из человеческой кожи.
Матвей подозрительно покосился на книгу, и осознание вкупе с отвращением появилось в его глазах. А я-то думала, вампиры небрезгливы в этом плане.
— Во-вторых, её открывать могут лишь те, кто поистине на стороне зла, — я усмехнулась: — Вообще-то, думалось мне, что я, если не на стороне зла, то довольно близка к этому, а оказалось, что нет. Раз книга мне не открылась мне.
Я медленно взяла фолиант в руки. Так как открывать его не собиралась, а всего лишь положить на место, то кровавые видения не появились. Я с облегчением выдохнула и быстро вернула вещь на место.
Едва дощечка была возвращена на место, дверь открылась, и Глеб победно воскликнул:
— Нашел!
— Окей, парень, ты молодец, — улыбнулся Матвей. Он был совершенно спокоен, что значило только одно — вампир прекрасный актер. Глеб умчался вниз, искать других, и мы вновь остались наедине.
— И как эта книга оказалась здесь? — спросил Матвей.
— А ты как думаешь? — устало произнесла я.
— Галина?.. — шепотом спросил вампир. Я приложила палец к губам, и тихо произнесла:
— Не говори никому. Даже Владу. Мне нужны доказательства для того, чтобы разоблачить её. И убить.
Матвей приподнял брови в изумлении:
— Ты собираешься убить свою прабабку?
— Я собираюсь убить слугу демона, — жестко отрезала я, хотя на душе кошки скребли. — Практическая демонология запрещена законом, и её использование карается незамедлительной казнью.
Вишневецкий покачал головой:
— Мы знакомы с тобой без малого три дня, а ты уже тысячу раз удивила меня.
— Даже знать не хочу, комплимент это или оскорбление, — с кривой ухмылкой ответила я и направилась прочь из чердака.
Я не сказала Матвею главного. То, что я запомнила с уроков теоретической демонологии в Академии. Если книгу откроет тот, кто полностью принадлежит добру, он умрет мгновенно. Прикоснуться к книге, но не открыть её и выжить может только человек, достаточно близкий к стороне зла. Однако я никогда не слышала, чтобы у кого-то при соприкосновении с темным артефактом были видения.
Весь день я пыталась свыкнуться с мыслью, что моя прабабка — слуга демона. Многое еще зависело от того, заклинание призыва какого демона хранится в этой книге. Это может быть какой-нибудь низший демон с самыми слабыми способностями, а может… А может это сам Князь.
За ужином я была замкнута и молчалива. Агния пыталась разговорить меня, но безуспешно. В конце концов, она оставила эти попытки и начала флиртовать с обоими Вишневецкими. Через десять минут этой бессмысленной болтовни я извинилась и вышла из дома. На улице начинало темнеть.
Сев на скамейку около дома, я вытащила сигарету и зажгла её с помощью своей магии, а затем глубоко затянулась. Я нервничала, хотя казалось, что давно забыла это чувство. Всегда собранная, готовая к атаке агротора Соня словно исчезла, а на её месте появился растерянный подросток.
Днем я посмотрела на рисунок Агнии иначе. Перед Машей стояли две фигуры — Галина и Смерть с косой. Я считала, что именно Галина защищает мою сестру от смерти — оказалось совсем наоборот. Тут же в голову мне пришла мысль — ведь другой рисунок Агнии так же изображал Галину и Смерть — только не перед Машей, а передо мной, только я лежала на кровати, а не в гробу.
— И вновь мы здесь, — насмешливо протянул Влад, бесцеремонно присаживаясь на скамейку рядом со мной.
Я вздрогнула и сердито посмотрела на вампира:
— Не надо использовать на мне сверхскорость, Влад!
Вишневецкий посмотрел на меня иронично и сказал:
— Вообще-то, я подошел к тебе достаточно медленно. Ты просто слишком погружена в себя… и чем-то обеспокоена.
— С чего ты взял? — фыркнула я.
— Ты за последние пять минут выкуриваешь третью сигарету, — просто ответил Влад.
Я опустила глаза и поняла, что на земле рядом со мной уже сформировалась горстка пепла. Непроизвольно вырвалось ругательство. Если заметно, что я так странно себя веду, то не догадается ли Галина, что я знаю правду?
— Так что случилось? — спросил Влад, откидываясь на спинку скамейки. — Еще утром ты была расслаблена, а сейчас как будто появилась серьезная проблема.
— Появилась, — кивнула я. Поджав одно колено под себя, я села так, что можно было внимательно рассматривать сидящего рядом вампира. — Влад, скажи, ты делал когда-нибудь что-то, что может сломать тебя? Я имею в виду, вот ты собираешься сделать что-то ужасное, что идет в разрез с твоими принципами, ты не хочешь это делать, а делаешь. Потому что это твой долг.
Влад приподнял бровь и саркастично заметил:
— Ты, конечно, «мастерски» все это объясняешь… Если без шуток, то да, делал.
— Что именно?
Вишневецкий посерьезнел и тихо произнес:
— Это личное.
Подумав, я неохотно сказала:
— Извини.
— Я не буду рассказывать тебе, что я сделал, — проговорил Влад. Все мое внимание сконцентрировалось на нем. — Однако скажу тебе кое-что другое — я никогда об этом не жалел. Не потому что это был мой долг, а потому что это правильно.
Я усмехнулась и, стараясь разрядить атмосферу, шутливо заметила:
— Это ты-то правильно поступаешь? С трудом верится в это.
Влад ухмыльнулся и игриво заметил:
— Ты меня не знаешь, лапочка. Мы с тобой занимались только плохими вещами, но я могу поступать и хорошо.
Наш общий смех разрезал тишину. Впервые после обнаружения книги я была морально готова к следующим шагам.
Я начала со спальни. Конечно, глупо прятать книги, артефакты или ингредиенты черной магии в своей спальне, но поискать стоит. С рассветом Галина ушла в лес — насколько я помню, в это время можно собирать какую-то магическую траву. Я открыла дверь, ведущую в её спальню. Удивительно, но она поддалась. Я-то ожидала совершенно иного — хотя бы запертого замка, не говоря уж о магической преграде.
В отличие от остального дома, комната Галины не была обставлена дорогими вещами и картинами. Здесь царствовал спартанский стиль. Два окна были плотно зашторены, и комната находилась в полумраке. Около одного из окон был громоздкий комод. В нем присутствовали только вещи Галины — ни потайных ящиков, ни двойного дна не было, я тщательно проверила. В вазе на комоде стояли давно засохшие ромашки, большинство лепестков не выдержало и опало. Односпальная железная кровать, застеленная застиранным одеялом, под кроватью — пыльная коробка, явно давно забытая. На всякий случай я проверила её. Осторожно, едва касаясь пальцами. Там была старая мужская одежда. По темно-синей рубашке в белый горошек я узнала, кому она принадлежала — моему прадеду, мужу Галины, умершему одиннадцать лет назад. Это была его любимая рубашка, и он носил её каждый раз, когда кто-либо из родственников приезжал сюда.