Ноги онемели от холода, находиться в воде стало невыносимо. Я залезла на толстую крепкую ветку, висевшую прямо надо мной. По ней ловко переползла к стволу… дуба, если не ошибаюсь. Прислонившись спиной к дереву, глянула вниз. До земли примерно два метра. Не сказать, что идеальное расстояние.
Я вытащила пистолет.
Луна как раз выглянула из-за туч, когда за деревьями мелькнула белоснежная шкура. Волк, слишком большой для обычного зверя, опустил голову к земле, носом разыскивая мой след. Шаг за шагом он приближался к дереву, где сидела я.
Глубокий вдох.
По лесу громогласно раздался выстрел. Он вспугнул птиц, спящих поблизости. Зато волк даже не ощутил смерти. Минус один.
Я забралась на ветку повыше. Пока я это делала, труп волка исчез, и вместо него лежал обнаженный мужчина с кровавой раной в животе. Мертвее мертвого. Минус один.
На шум приблизились еще три волка — серый, черный и черно-белый, как корова. В другой раз я бы поиздевалась над окрасом, но сейчас нужно было разобраться как можно скорее. Волки обнюхали труп и догадались поднять головы. Я выстрелила вновь. Попала в голову серого.
Минус два.
Черно-белый волк обратился, и через мгновение разъяренный мужчина повалил старый дуб, словно ничего не значащую ветку. Это плохо, очень плохо.
Я вцепилась в ствол дерева, пока тот падал, но пистолет не выронила — практически рефлекс, выработанный годами работы. Именно это меня и спасло: когда я вместе с дубом рухнула на землю, оборотень в виде человека накинулся. Его черный собрат в звериной шкуре, грозно рыча, метался рядом.
Мужчина развернул меня на спину и до боли сжал горло. Казалось, он меня задушит, в глазах потемнело, и именно в тот момент я вспомнила, что в руках все еще остался пистолет. Слабой рукой навела оружие на не по-человечьи рычащего мужчину и выстрелила.
Незнакомец взвизгнул, как настоящая псина, и схватился за свой бок. Он был только ранен, к сожалению. Зато я освободила горло и вновь могла дышать. Хрипло кашляя, дрожащей рукой вытянула пистолет в сторону раненого, но черный волк, превратившись в человека, выбил его из рук, и тот улетел в неизвестном направлении.
Раздался мой вскрик — то ли боли, то ли разочарования.
Два обнаженных волколака схватили меня за руки и попытались повалить на землю. Ключевое слово — попытались. Я двинула одной ногой в морду раненого, и на мгновение освободила руку. Этого хватило, чтобы достать кинжал из-за пояса джинс, и через мгновение раненый был мертв. Кинжал так и остался в его теле, глубоко пронзая грудь.
Минус три.
С последним волколаком я управилась достаточно быстро — располосовав ему лицо ногтями, я выиграла время, чтобы выдернуть кинжал из бездыханного тела другого оборотня и использовать его против живого.
Минус четыре.
За пятнадцать минут я управилась с четырьмя злыми волколаками, но выдохлась, как после непрерывных десятичасовых тренировок. Возможно, если бы была возможность передохнуть хотя бы чуток или бы волки нападали по одному, я бы справилась. Но оставшиеся оборотни выли рядом, и вой этот приближался.
Казалось, сердце выпрыгнет из груди. Я чувствовала себя как несчастный кролик, убегающий от стаи голодных волков. Данное сравнение было достаточно точным, кроме одного. Я не кролик.
Подходящее дерево нашлось достаточно быстро, и я забралась наверх. Пошарив в безразмерном кармане толстовки, вытащила сюрикэны. Всего с собой я захватила десять, но три штуки, видимо, выпали после бешеной пробежки по вечернему лесу. Но ничего, мне и семи хватит. В конце концов, сюрикэны — это всего лишь оружие для отвлечения. А за пояс у меня были заткнуты еще три серебряных кинжала, не считая окровавленного в руке. Последний я засунула в рукав толстовки, не обращая внимания на липкую и черную в свете луны влагу. В том же кармане, где хранились сюрикэны, лежала гаррота. Из своего чемодана я захватила все, что смогла унести. Метательные ножи решила не брать, как оказалось, зря.
Послышался хруст ветки, и я притихла. На поляну, что располагалась чуть левее ручья и которую я прекрасно видела, вышли два огромных волка. Они были настолько грациозны, что не залюбоваться ими было невозможно.
Следом из-за деревьев выскользнули еще два волка. У одного была настолько серебристая шерсть, что почти светилась в лунном свете. Из той же стороны неспешно вышел Антон и еще один оборотень, оба в человеческом облике. Но они были без рубашек, видимо, в любой момент готовые обратиться.
Я искренне жалела, что у меня нет арбалета, принадлежащего покойному Кириллу. Сейчас он бы мне ох как пригодился.
Они были настолько близко, что я услышала, как спутник Антона спросил у него:
— Может, она убежала?
— Не думаю, Макс, — мягко, даже как-то безмятежно ответил Волков. Он поднял глаза к луне и с прищуром смотрел на ночное светило. — На ней должна была остаться кровь убитых, и мы бы учуяли этот след даже через воду. Она до сих пор здесь… Возможно, даже слышит нас.
Антон повернул голову, и у меня замерло сердце.
Он смотрел прямо на меня.
Ситуация была критической, мягко говоря, и я решила, что можно воспользоваться своей магией. Пока Антон и Макс за полминуты сваливали дерево, на котором сидела старая добрая я, серебристый волк и еще какой-то подпалили себе шкуру. Минус пять и шесть, судя по их стихшему визгу и противному запаху горелой шкуры.
Так как использовать пирокинез и удерживаться за ствол шатающегося дерева достаточно проблематично, сюрикэны выпали из моих рук и попадали сверкающими звездочками на землю.
Не успела я вскрикнуть, как оказалась на земле, ударившись головой о землю. Кажется, на некоторое время меня отрубило, так как когда я очнулась, меня сзади удерживал за руки Макс, Антон стоял в трех шагах от меня, а два оставшихся в живых волка стояли по бокам от него, скаля свои огромные клыки. Слюна с них капала на землю.
Я дернула головой, пытаясь убрать с лица выбившуюся из хвоста прядь волос. Антон заметил мою тщетную попытку и, подойдя ближе, любезно заправил локон за ухо. Сейчас он не походил на желающего отомстить убийце брата.
— За полчаса ты убила шесть из десяти моих лучших цепных псов, — тихо проговорил он, глядя мне прямо в глаза. Мы были на той же поляне, и лунный свет освещал лицо Антона так, что я видела каждую его черточку. Следственно, мое лицо находилось в тени, но Волков, будучи оборотнем, прекрасно видел меня.
— И я готова убить оставшихся, — процедила я, вдруг ощутив теплую влагу на виске. Кажется, голова была ранена, но в состоянии шока я не замечала этого.
Антон улыбнулся едва заметно и сказал:
— Не сомневаюсь, ты можешь. Но мне придется помешать тебе.
Оборотень достал из заднего кармана джинс наполненный шприц и неторопливо надел на него иглу, лежавшую в переднем кармане. Я с подозрением смотрела на его действия. На вид казалось, что в шприце просто вода, но наверняка это что-то опасное.
Макс расцепил мои руки за спиной, затем вытянул правую в сторону Антона. Все мои старания освободиться были бесполезными, ведь Макс — оборотень, а я всего лишь колдунья, пусть и натренированная убивать. Против силы не попрешь, а я всегда опиралась на быстроту рефлексов.
Проникновение иглы под кожу почти не чувствовалось. Но потом Антон начал вводить в руку жидкость, и я закричала что есть силы. Боль была невыносимой, словно моя кровь превратилась в раскаленную лаву. Эта боль струилась по моему телу, с каждым биением сердца углубляясь в организм.
Краешком сознания я удивилась, кто там визжит. Потом дошло, что визжала именно я. Никогда не слышала такого пронзительного, полного мучений и страданий визга.
Изнутри моя кожа покрывалась шипящим ядом, намереваясь выйти наружу вместе с потом и слезами. Но это не получалось.