— А ты посватайся! — крутанулась на каблучках, хлестнула косой и убежала в тень открытых дверей терема.
— Князь, — подергала за рукав Акамира, с тоской смотрящего вслед девице. — Ты соображать сейчас адекватно можешь или уже нет?
— Как? — переспросил парень, приходя в себя, отреагировав на незнакомое слово.
— Здраво!
— Могу. Ты о клещах хочешь поговорить? — фокусируя взгляд на мне, спросил князь.
— И о клещах тоже. Знаю заклинание, как от паразитов избавиться, но, чтобы заклинание подействовало на все Заречье, нужно много силы колдовской. У меня столько нет. Позволь, я Кощея позову в помощь?
— Ни за что!
Скоропалительное, необдуманное заявление разозлило меня до голубых искр на ногтях. Их я сдержала, а вот язык нет:
— Ну и пусть вас клещи заедят!
Повернулась, взметнув юбкой пыль под ногами, и собралась было к ступе хромать, когда Акамир сказал задумчиво, слова растягивая:
— Он тоже так сказал: «Пусть вас клещи заедят!»
— Кто? Кто так сказал и почему? — вернулась к князю, решив сменить гнев на милость.
— Злодей, которому голову срубили за то, что со товарищи на боярина Комова напали, людишек его побили и самого чуть не до смерти ранили.
Вот оно как, оказывается. Проклял человек перед смертью лютой всё княжество скопом, пожелав в сердцах, а я голову ломаю, кто заклятие наложил. Быстрее всего, еще и обидой скрепил посыл. Да и так ли уж виновен он был?
— Сами признались или видел кто?
— Сами, на дыбе, — по-прежнему задумчиво, глядя куда-то вдаль, ответил парень.
Наверное, пришлось присутствовать на допросе и страшная картина всё ещё перед глазами стоит.
— На дыбе и невинный себя оговорит, дабы мучения скорее кончились, — проворчала я. — Всем головы порубали?
— Главарю только, а тех повесили.
— Расточительно ты к человеческому ресурсу государства относишься, княже.
— О чём ты, старушка?
— Говорю, похоже, что людей тебе девать некуда. В избытке народу в княжестве.
— Да что ты! Дел столько, а рук не хватает. Дороги надо строить. Залежи серебра опять же разведали, а копать некому. С пашен крестьян снимать нельзя — голод будет. Из служивых нельзя — границы кто стеречь станет? Хоть разорвись!
— Вот-вот, а вы их Жнице раздариваете.
— Кому?!
— Бережнее к людям относиться надо, говорю. Знаю одно государство, у них за проступки на исправительные работы отправляют. Клевета там, или обман торговый, или мужа на измене поймали… Три месяца бесплатно работают, где укажут: рудники или строительство какое. Отработал — домой вернулся и живёт себе дальше. Но если второй раз попадётся или жизни кого лишил, то пожизненным работником становится. Двойная польза — порядка больше, и рабочие руки есть.
— Ой, как мудро придумано! Где это царство, говоришь? — заинтересовался Акамир.
— Далеко. Отсюда не видно, — резко ответила я и повернулась, чтобы уйти.
— Постой, бабушка! Правда ли, что сама с клещами не справишься?
Что за день такой сегодня?! Все на лжи поймать хотят. Афина не верит, кот врушкой обзывает, теперь и князь туда же.
— Слушай, молодец! Тебе надо кого-то выбрать: или Кощея, или клещей. Дружба с царём — это и дела торговые, и пакт о ненападении и взаимопомощи. И… о чём еще дружественные державы меж собой договариваются? Лучшего случая, может, и не будет никогда больше. У тебя в Заречье в колодце под замком сидит его невеста. Понимаешь, что добром ли, силой ли, но он её вытащит? Тебе как больше нравится, чтобы он помог от проклятья злодея избавиться, а ты ему невесту за белую ручку подведёшь, или чтобы он сам её забрал, а ты остался с паразитами и злом затаённым?
— Не сердись, бабушка. Пусть будет Кощей, хоть и боюсь его до дрожи в коленях, как и все в Дремлесье, — со вздохом признался Акамир и, решительно меняя тему, спросил: — Что мне сейчас делать?
— Поезжай домой, прикажи баньку приготовить, служанок собери таких, чтобы девице после заточения смогли красоту вернуть. Мы позже прибудем.
Не медля больше ни минуты, поторопилась к ступе, ворча по дороге на Филиппа, отлежавшего все плечи и спину.
— Готов ли жених? — постучала по стеклу ногтем.
— Долго ты что-то, — недовольно отозвался царь.
— Так дел накопилось — лопатой не разгребёшь.
— Стой на одном месте и жди.
Стою, жду, осматриваюсь по сторонам. Вон ступа моя, а на бортике растянулся кот и прикидывается спящим, пригревшись на солнце. Вон баня сгоревшая, с вороной на жерди, к дождю, должно быть, каркает. Вот туман заклубился серый на пустом месте, и оттуда Кощей выходит, бледный как смерть, с золотым яйцом в руке. Постоял, отдышался, спросил хрипло: