— И воровать тоже?
— Ну уж, воровать! По пьянке и сдуру уперли три велосипеда и продали.
— По-твоему, это не воровство?
— По-моему, это дурь. Только я тут ни при чем. Если бы я там была, ничего бы не случилось. Вернули бы эти дурацкие велосипеды. А его за это отправили в колонию для малолеток. Уходил туда человеком, а вернулся черт знает кем. Он раньше таким не был. Ну, они пришли всей компанией меня развлекать. Соболезновать, то есть. А я боялась, что папуля вернется домой раньше времени и их застанет. Или еще хуже, София припрется. Начался бы такой визг, лучше не надо! Я и предложила пойти на пляж. А почему я должна сидеть дома? От этого что-нибудь изменится?
Чок раздраженно махнул рукой.
— Ты должна мне обещать, что больше не будешь с ними встречаться, — потребовал он.
— Да это они ко мне липнут, — отбивалась Любовь. — Шурик околачивается возле нашего дома с утра до ночи. Что я могу сделать?
— Делать вид, будто ты его не знаешь. Не приманивать. Не улыбаться. Не кокетничать. — Чок загнул три пальца на правой руке и задумался. — Дать твердо понять, что он тебе не пара, — заключил он, решительно мотнул головой и охнул. Голова гудела.
— То, что ты предлагаешь — подлость, — объявила Любовь. — Он мой друг, он попал в беду, и я должна ему помочь.
— Друг! — возмутился Чок. — В этом все дело. Людей не сажают за решетку просто так. Он вор, какой он тебе друг? Я поговорю с Юцером. Может быть, он сумеет тебе объяснить…
— Еще как сажают! — с горячностью отозвалась Любовь. — За что они посадили Натали? И Надин! И столько разных людей!
— Это совсем другое, — поморщился Чок. — Совсем из другой оперы.
— Чок! — спросила Любовь, заметив приближающийся автобус. — А что ты скажешь дома?
— Как было, так и скажу.
— Ой, Чок, не надо! — испуганно попросила Любовь. — Ну, пожалуйста, ну ради меня! Раньше София ко мне не приставала, а теперь она лезет во все, во все вмешивается. Я не хочу скандала. А если она начнет скандалить, я ее пошлю ко всем чертям. Тогда нам обоим будет плохо. Я серьезно, Чок! Придумай что-нибудь.
— Они уже все знают. В нашем городе ОБС работает круглосуточно.
— Что это — ОБС?
— Информационное агентство «одна баба сказала». На пляже наверняка была какая-нибудь доброхотка, Софьина подружка.
— Ну и пусть. Ее слово против твоего! Если ты будешь стоять на своем, ничего не будет. Скажи, что подрался с хулиганом.
— Так оно и было.
— Ну, ладно. Выпутай меня из этой истории, я тебя прошу.
— Попробую, — неохотно обещал Чок, — но чтобы это в последний раз.
— В последний-распоследний, — поклялась Любовь. И, наклонившись к Чоку, зашептала. — Знаешь, Шурку в этой колонии били. Это по правилам? Если меня кто-нибудь когда-нибудь попробует ударить, я его убью.
— Не болтай глупости, — оглядываясь на пассажиров и пытаясь разгадать в них знакомых, шепотом ответил Чок. — Пока ты будешь кого-нибудь убивать, от тебя самой мокрое место останется. Есть один-единственный способ выжить в этом мире — знать, кто тебе друг, кто враг, и не прибиваться к дурной компании.
— Все враги всем, — сказала вдруг Любовь громко. — И все понимают только силу. Они должны знать, — перешла она на шепот, — что в случае чего ты не останешься в долгу. Они должны тебя бояться!
— Ты говоришь о сегодняшней драке? — спросил Чок подозрительно.
— Да нет. Ты бы с ним не справился. Я говорю о себе.
— Какая же у тебя сила? Какую силу ты можешь противопоставить такому Шурику?
Любовь не ответила. Она закусила губу и о чем-то задумалась.
22. Незаконченная симфония
Скандал разыгрывался по нотам. За дирижерским пультом стояла София.
— Скрипки! — сказала она и постучала палочкой по пульту.
Скрипки скрипнули и затихли.
— Скрипки! — крикнула София и сверкнула глазами. Скрипки заиграли.
Она была на пляже. В вызывающем костюме. Ее бедная мать… Все становится понятно. Все наконец понятно. Жизнь покойницы была адом. Хулиган. Если бы только хулиган! Уголовник. Уголовник? Уголовник! Где она с ним познакомилась? Давно. У нее в детстве нашли кастет. Тот же самый уголовник? Да, да, да. С самого детства, вы хотите сказать? Я ничего не хочу сказать, я уже все сказала. Говорят, он чуть не убил Чока. Чуть? Или убил?! Можно сказать, что убил. Чока спасла простая случайность, там был ми-ли-ци-о-нэр. Нет! Не может быть! А я говорю, да. Его посадили? Этого хулигана посадили? Ему удалось бежать. Она ему помогла. Она?! Она спрятала его под полотенцем. Хорошо, что не под юбкой. Я же вам сказала, что она была в неприличном костюме! Какая юбка может быть у такого костюма? Глупости! Никогда не поверю, она же совсем ребенок. Сегодняшние дети… Это не сегодняшние дети, это сегодняшняя школа. Где были учителя? Учителя? Причем тут учителя?