Они с трудом спустились с холма и пересекли луг. Когда они, запыхавшиеся, подошли к краю рва, Найджел поднялся и снял шлем. У Найджела были мелкие кудряшки, ярко красные щёки и свежее простоватое лицо, как у хоббита. Но Марк нанял его не за внешность из Средиземья. Его приняли на работу, потому что он читал в университете Эссекса курс «Археология и Ландшафт», и Марк мог похвастаться, что «ОИО» была «полностью укомплектована ведущими специалистами в своей области».
— Найджел! Как дела? Кэти сказала мне, что ты нашёл Шалот.
— Ну… нет, Марк! Столь поспешные заключения мне не по душе! Но эти плиты, смотри!
Размахивая руками, Найджел кружил вокруг поросших травой кочек:
— Я срезал часть дерна, видишь… а под ним… ну, видишь? — Он показал на шесть или семь прямоугольных камней цвета хорошо созревшего чеддера. — Известняк, и взгляни на эти отверстия… конец тринадцатого века, я бы сказал.
— И ты думаешь, что это Шалот?
Моргая, Найджел оглядел лужайку:
— Местоположение предполагает это с наибольшей вероятностью. Здесь определённо была башня. Ты же не будешь использовать плиты в пять футов толщиной для постройки свинарника, не так ли. Но для чего кому-либо строить башню здесь, посреди долины?
— Не знаю. Ты мне скажи.
— Ты построишь здесь башню либо как каприз, либо как тюрьму для кого-нибудь.
— Вроде Волшебницы Шалота?
— Вот именно.
— Но, если здесь была башня, то где её остатки?
— О, скорее всего, растащили за все эти годы. По очень грубым прикидкам, она была понастроена незадолго до 1275 года, а заброшена, скорее всего, около 1340-го, во времена Черной Смерти.
— Вот как? — Марк уже пытался прикинуть: какое оборудование им понадобится, чтобы перетащить эти плиты и где их можно незаметно выбросить.
Найджел показал на всё ещё наполовину сокрытую в траве плиту. На ней были высечены глубокие отметины.
— Смотри — здесь можно разглядеть крест, часть черепа и буквы DSPM. Это акроним на средневековой латыни, означающий: «Господь уберёг нас от погибели в сих стенах».
— Значит, кто бы ни жил в этой башне… они могли быть заражены Черной Смертью?
— Да, это наиболее очевидное предположение. Разве не удивительно?
Марк огляделся. Он не мог определиться, что его раздражало больше, археология, или дождь:
— Кэти сказала, что ты нашел что-то металлическое.
— Так вот, да! И это — решающий аргумент!
Найджел прошагал к своим раскопкам. В грязи едва виднелся кусок почерневшего металла, длиной примерно полтора метра и закруглённый с обоих концов.
— Это каминная решетка, так ведь? — спросил Марк.
Найджел частично её очистил, и Марк видел вырезанные на ней цветы, виноградные грозди и вьющиеся стебли. В центре была выпуклость, похожая на человеческое лицо, настолько залепленное грязью, что невозможно было сказать: мужское оно, или женское.
Марк пригляделся:
— Всего лишь старинная викторианская решетка для камина.
— Я так не думаю, — сказал Найджел. — Полагаю, это верхняя часть зеркала. Притом, зеркала тринадцатого века.
— Найджел… в 1275 году, зеркало, такое большое? Помнится, в те времена у них не было стеклянных зеркал. Оно должно быть из серебра, или, по крайней мере, посеребренное.
— Вот именно! — сказал Найджел. — Цельное серебряное зеркало пяти футов в поперечнике. А у Волшебницы Шалота было зеркало, не так ли? Не для того, чтобы разглядывать себя, а для того, чтобы смотреть на мир снаружи, чтобы она могла плести гобелен жизни в Камелоте, не глядя непосредственно на него!
Кэти присоединилась:
— Ох, ну просто восхитительно, — сказал Марк. — А теперь, сколько, по-вашему, понадобится времени, чтобы его откопать.
— О… несколько недель, — сказал Найджел, — возможно, месяцев. — Мы же не хотим повредить его, не так ли. Нам нужно будет огородить этот район, поставить в известность полицию и Британский музей, не так ли?