тепло... там... ведь чего-то удалось коснуться там, на линии соединения. Или кого-то. Кого-то... не здешнего. Это ведь было, было, не показалось - от него пришла энергия. Немного, глоток. Но она была!
Мое рождение случилось уже после Времен Безумия, но когда нам еще разрешали разговаривать, старшие говорили про такое. Так бывает, когда
чувствуешь своего
. Он может поделиться силой...
Неужели это правда?
Если удастся соединиться еще раз!
Если удастся упросить его поделиться! Он свой, он согласится...
Если... если получится пережить сегодняшнее наказание. Так чужак еще никогда не бил.
Больно. Больно-больно-больно. Не могу. Не надо, перестань. Прошу.
Просить нельзя.
- Я... тебя... отучу... запрет... нарушать! Отучу!
Черные глаза, жмурясь сквозь слезы, смотрят в небо. Отвлечься.
Здесь было очень красиво. Когда-то. Даже теперь, когда половина долины оказалась засыпана, а северную часть изуродовали своими постройками чужаки, еще заметно было, какими красивыми уступами спускались к светящемуся центру долины террасы...
Знали бы строители, что их творение станет для них и их детей и внуков тюрьмой без надежды освободиться.
Или с надеждой?
Не думать про это. Не могу...
Долина тонет в черно-красном мареве, в хлещущих белых вспышках.
М-м-м...
В черно-красный мир, весь из свиста жала и чужачьих ругательств, вдруг вплетается новый звук. Еще один голос. Пустой и легкий, как выеденный мурашами панцирь. Ленивый:
- Пайонг, заканчивай это. Разве шестой номер не в завтрашней очереди? Что с этой туши выжмут, если ты снова зарвешься?
Жало замирает.
- Эта тварь опять пошла на контакт! Она, считай, пробила первую линию контроля! Да за такое... придушить за это мало! Дрянь, а?
- И что? Контроль тройной, прорвет первую линию, там и застрянет.
- Да... - голос чужака промедлил лишь самую малость, но второму этого хватило:
- Или ты, придурок, опять поленился полный контур замыкать? - лень пропадает, в голос вливается оживление. - Ха! Главному это понравится!
- Донесешь?
- А ты бы на моем месте не донес? Нет уж, твоя дурь - моя прибыль. Пока!
- Урод! - шипит чужак вслед зло и бессильно. И разворачивается к шестому номеру, снова наливаясь дурной яростью. - Из-за тебя все, тварь! Нна!
Слепящая вспышка боли почти выламывает крылья. Выгибается в судороге тускло-серебристое тело, запрокидывается в муке голова, увенчанная короной с обломанным зубцом...
Но черные глаза по-прежнему смотрят в небо. Такое далекое сейчас, недоступное небо.
Я все равно вырвусь отсюда! Слышите? Я вырвусь!
Петсо, поселок на краю Соленой пустыни.
Ветер дул здесь непрерывно, и днем, и ночью. Только и разницы, что летом горячий, а сейчас, зимой - иссушающе-ледяной. А зверье нападает в любую погоду, да такое, какого нигде больше нет. Гиблые места.
И зачем Нойта-вельхо цепляется за эти бесплодные земли? Ничего не вырастишь, ничего не добудешь, все, от муки на лепешки до нитки на починку одежды, от дерева дом покрыть до оружейного припаса - все приходится привозить с собой.
Новички и не догадываются, почему в первые дни по приезде их вещи ворошат и записывают, у кого что есть. Удивляются, спрашивают, ругаются, обижаются: как вы мол, тут одичали, зачем, мол, так?
Зачем...
Затем, что вещи тут уже не раз переживали хозяев. Приезжала тут три года назад девушка, из небедных, руки белые, нежные, до сих пор в домиках ее занавеси висят. Шить она любила, ткани расшивать узорами. Занавески висят, а где девушка? А на кладбище. Оно тут уже больше поселка разрослось...
Даже вельхо здесь жизни нет.
Вода горькая, еды только чтоб с голоду не умереть, день и ночь ветер, не укутаешься по брови - кожу вмиг посечет. Черные лишайники, кусачая плесень, песчаная лихорадка. И чудища из пустыни...
Даже самые наивные новички быстро понимают, что никакие героические деяния по защите их тут не ждут. Их сюда привезли не для сражений и героической защиты родной земли. Совсем нет.
Они прибыли умирать. Жить и работать, сколько смогут, надеяться на прощение (а ведь некоторые и не понимали даже, чем провинились!) и в конце концов пополнить местное кладбище.
Будьте вы прокляты, ублюдки из Нойта-вельхо! Твари лицемерные.
"Главное - честность, дети мои. Вы можете задать любой вопрос. Наказания не будет"
Только забываете предупредить, что за неудобные вопросы можно поплатиться зачислением в "героические защитники Северного Форпоста". Что там почти невозможно выжить. И оттуда невозможно выбраться, не освоив Шаг. А как его освоишь в таких условиях?
Счастье еще, что они не сломались и не скатились в дикость, в тупое бессмысленное существование, в жизнь по правилам преступивших. Они живут - и у них даже хватает силы и злости притворяться перед самодовольными мразями из "проверяющих".
Но если сегодняшний новичок не врет, то у выживших "защитников" появилась надежда.
Во-первых, один из новеньких (точнее, одна) начала осваивать Шаг, не сообщив об этом Наставнику. Во-вторых, новички рассказали про город диких магов...
Толстый лес. Приют для личинок
Вечер - любимое время у личинок. Время, когда сделаны все задания, выполнены работы, залечены (если ты, конечно, не наказан) ссадины и ушибы. Время, когда постель ждет усталое тело, но так сладко посидеть у костра, наслаждаясь покоем, пока наставник, тоже уставший, ослабил бдительность и сидит за своим "отчетом. Все знают, что для Наставника Фельхетса отчет - одна из его любимых тыквенных бутылочек, но какая разница! Главное, что он у себя, и личинки могут побыть одни...
И поговорить.
Просто поболтать, как обычные люди, чья жизнь - не бесконечное служение Нойта-вельхо.
- А еще говорят, это один из самых старых приютов. Здесь даже драконьи чешуйки сохранились.
- Где? Где?
- Да вот же, светятся!
- Ух ты... - в любопытных глазах девочки отразились не просто ровно светящиеся чешуйки - там просто костер разгорелся. - Неужели про драконов правда?
- Что правда? Что они раньше людям чешуйки дарили? Правда-правда. И не только чешуйки.
- Тихо вы! - обрывает третий из сидящих у огня. Он даже голову поднимает, хотя до сих пор, сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стволу дерева. - Обалдели про это самое в полный голос болтать?
Тишь. Потрескивание веток в костерке. Шум веток над головой. Стрекот птички-ворушки, негодующей, что надоеды-люди все не уходят в свое гнездо. Птица все надеется, что удастся подобрать крошки от их ужина. А они сидят и сидят.
- Ночь уже! Ночь! Чив-чив!
Тихий голос тощего мальчишки:
- А еще говорят, что они... - боязливый взгляд назад, и тень наставника на подслеповатом окошке явно успокаивает, - что магия в нас... это от драконов. Мне старший брат сказал по секрету. Он у меня умный.
- Враки!
- Не враки!
- А вот и враки!
- Тихо, говорю! - третий мальчик резким движением кидает в снег корку, и громкая "перебранка" налетевших птичек-ворушек успокаивает выглянувшего из окна Фельхетса. Птички и птички, что с них взять.