Шарик заворчал:
— Каждый бы ругался, если б его на цепь хотели посадить. Вылезай! — крикнул он Парамону, — Она ушла.
Старик-кузнец сначала хорошо загасил огонь в горне, прихватил выкованный крюк, а из дома принес много разных красок в тюбиках, пакетах, в банках, положил всё в большое круглое лукошко, под которым недавно Парамон прятался, и сказал:
— Пошли дом твой украшать, Парамон. А ты, Шарик, нас охраняй.
— Договорились! — сказал Шарик.
Делай, как я
Старик-кузнец взял себе большую кисть, Парамону дал поменьше и велел:
— Смотри и делай, как я. Сумеешь?
Парамон решил, что это будет эксперимент ( иначе говоря, опыт), и решил, что надо проявить все свои способности, чтоб деду понравиться: дед — художник, и внук — тоже в грязь лицом не ударит!
И расписали они всю печь, и трубу печную до самого потолка, и стену за печью, а Парамон сам, один, всю дверь разрисовал, и старик похвалил и его, и себя:
— А что, Парамон, неплохо у нас получилось?!
— Хорошо получилось, — подтвердил Парамон.
И они, конечно, были правы.
На печке расцвели всякие луговые цветы: и красные смолки, и желтые лютики, и голубые колокольчики...
На печной трубе расселись птицы. И все с яркими перьями, а хвосты переливались, как у павлинов... Одна птица была белая-белая — это был белый лебедь...
А на стене за печкой — совсем, как хотел Парамон! — смотрела и улыбалась им Луна, и три серебряных звезды — ближняя, средняя, дальняя — тоже смотрели на них...
А на двери, которую расписывал только один Парамон, среди зеленых листьев гордо поднимал свою голову желтый одуванчик по имени Ванюша.
И в верхнем правом углу оберегала его от разных бед Сова Матвеевна (очень похоже нарисовал ее Парамон), которая была когда-то умной, а потом на старости забыла ответы на все вопросы, даже самые простые.
Парамон рассказал кузнецу про Сову Матвеевну, и кузнец обещал сообразить, чем и как они будут ее подкармливать: надо же старым и слабым помогать.
— Так, — сказал кузнец, довольный работой, — теперь бы в баньку кошку на счастье пустить, первейшая русская примета, но кошки у нас нет...
— Давай Шарика пустим? Можно?
— Обойдемся Шариком, — согласился старик, открыл дверь и вежливо пригласил. — Войди, пожалуйста.
Шарик вошел, огляделся и так ему в баньке понравилось:
— А можно я тут с Парамоном буду жить?
— Ай-яй-яй! А кто деда охранять будет? — устыдил его Парамон. — Ты в гости ко мне будешь приходить.
— На новоселье дарят подарки. Что ж я тебе подарю? — задумался кузнец. — Пойдем, Парамон, любую мою картину выберешь, вот тут, рядом с оконцем, картина очень хорошо будет смотреться!
Но они никуда не успели пойти. Шарик взвизгнул как-то ласково.
— Это баба Дуня идет, — объяснил старик-кузнец, который пока лучше понимал Шарика, чем Парамон.
Баба Дуня стала в дверях и вздохнула радостно:
— Ой, как у вас тут стало чисто да красиво!.. А цветы, цветы-то! Как живые!..
— Это мы, это мы сами рисовали! — закричал Парамон.
Баба Дуня, конечно, не поняла его, но порадовалась:
— Как зачирикал! Знать, совсем выздоровел!
Парамон не обиделся на бабу Дуню, дед ему объяснил — не каждому дано понимать язык птиц и зверей. Жаль, но что поделаешь!
— Я вам молочка парного, теплого еще, принесла и пирожков с луком, — выложила свои гостинцы на чистейший полок баньки баба Дуня. — Угощайтесь, милые, и Шарику дайте.
Шарик голову не бок благодарно склонил, хвостом завилял радостно: всегда приятно, когда о тебе не забывают.
— Вот у нас и новоселье! — обрадовался старик-кузнец.
Новоселье
Слово-то какое веселое — новоселье!
Парамон даже подпрыгнул от радости — ура, новоселье!
— А раз так, Савелий Яковлевич, надо бы по маленькой, — лукаво сказала баба Дуся. — Ведь на праздник и у воробья пиво!
— Я мигом! — как молодой, подхватился кузнец. — Сей момент!
Он вместе с Шариком сбегал домой и принес бутылку с прозрачной жидкостью, соленый огурчик и стаканы. Он и баба Дуня выпили немного прозрачной жидкости, заели её огурчиком, а потом уж все вместе ели пирожки с луком и пили молока, кто сколько хотел. Было очень весело, но чего-то не хватало.
Старик-кузнец сказал:
— Шарик, слетай, гармонь притащи!
Парамон пирожок доесть не успел, как Шарик гармошку притащил.
— Ох, давно я музыку эту в руках не держал, — сказал кузнец и ловко так по кнопочкам пробежал пальцами.
— Ну, спляшем?! — вскликнула баба Дуня, — Пусть лихо спит, а злые люди не завидуют. В лихости да в зависти — ни проку, ни радости!