Баба Дуня вернулась, хлеб принесла себе, бабе Клане и старику-кузнецу.
Шарику кусочек дала, он мигом его съел и “спасибо” сказал.
А черный кот от своего куска отошел недовольно, брезгливо лапы отряхнул, словно говоря: “Неужели вы думаете, что я буду сухой хлеб есть?!”
Тут Парамон испугался — ему показалось, что черный кот заметил его в кустах сирени, но обошлось...
Черный кот прошел мимо, вскочил на высокое крыльцо и разлегся там, как хозяин. Парамон — бочком, бочком! — и собрался незаметно улизнуть, но неловко ветку задел, и черный кот ухо насторожил. Парамон затаился.
— Когда твой внук приезжает? — спросила баба Кланя у бабы Дуни.
— В четверг Алешеньку привезут, в четверг, — обрадованно сообщила баба Дуня. — А твои внуки когда прибудут?
— А мои “архаровцы” двадцать пятого обещались.
— Вот и повеселее нам будет. Без детского голосу жить скучно!
— Уж и веселье настанет! — брюзгливо сказала баба Кланя. — Дым коромыслом, я с ними с ног сбиваюсь. Это у тебя Алексей тихоня, а мои одно слово — “архаровцы”!..
Черный кот встал, выгнул спину.
Парамон опрометью помчался к своей баньке. Все-таки ждать вечера лучше всего было на своем пороге: безопаснее как-то.
Он сидел на порожке, смотрел, как вода в ручье течет, и думал о каком-то Алеше и каких-то “архаровцах”.
Кто они такие и будут ли они дружить с ним, добрые они или злые?..
Неизвестность всегда и волнует, и пугает.
Множество имен Луны
Смеркалось, когда старик-кузнец кончил латать крышу .
Баба Кланя всё-таки хотела ему заплатить за работу — кузнец не взял денег.
— Пустодом ты, Савелий, твоя доброта хуже воровства, себя сам обижаешь,— поругала его по привычке баба Кланя, но в глубине души рада была, что денежки сохранятся: не верила она мудрости, что скупой никогда не разбогатеет, а добрый никогда не разорится.
Кузнец вернулся домой, позвал Парамона, порубил ему крутое яичко, сам за кашу сел и сказал:
— Ну, наработался — рука ложку не удерживает!
Радостно и весело сказал. Почему? Это было не очень понятно Парамону, но запомнилось: у него не было другого уха, чтоб вылетать.
Стемнело.
Баба Дуня свою корову по имени Актриса уже подоила и молоко в погреб убрала.
Баба Кланя с трудом загнала в сарай глупую козу Марью, заперла и сарай, и погреб, и все двери в доме на всякие крючки и замки и спать легла.
Черный кот на охоту двинулся. Он очень любил ночью охотиться.
Шарик и кошечка бабы Дуни по имени Маркиза, которая очень понравилась Парамону (Шарик их познакомил), отправились на опушку песни петь. Они часто вместе пели.
Потух свет сначала у бабы Клани, потом у бабы Дуни, а потом и у старика-кузнеца. У него всегда позже всех горел свет.
Перед сном кузнец очень любил интересные книги почитать.
Всё-всё затихло, успокоилось: ветер перестал играть с листвой, роса засияла на каждой травинке, ручей бежал неслышно, даже лягушки перестали квакать...
И тут взошла Луна.
Она поздоровалась с каждым деревом, с каждой травкой, со всеми, кто не спал в лесу, в поле, в ручье, в пруду...
На ее приветствие громче всех откликнулись лягушки, закричали, как оглашенные:
— Здравствуй, Луна! Привет, Луна! Виват, красавица Луна!
— Ура, ты пришла! — закричал радостнее и громче всех Парамон. — Я так ждал тебя!
-Здравствуй, дружок! А тебя очень неплохо кузнец устроил, — оглядела Луна его баньку. — А вокруг какая бузина прекрасная, она очень украшает твой дом! Ты куда, Парамон? — удивилась Луна.
А он в это время ловко взбирался на высокую березу, цеплялся за сучья клювом, рукой, помогал крылом, хвостом, и забирался все выше, выше...
— Я хочу быть поближе к тебе!..
Луна улыбнулась:
— Слезай, Парамон! Даже с верхушки самого высокого дерева ты не станешь ближе ко мне. Мы сейчас по-иному беседу наладим.
Парамон удивился, но послушно спустился. И вдруг он увидел: стоит Луна в пруду, смотрит на него и говорит:
— Так о чем ты хотел спросить меня, Парамон?
Растерялся Парамон, увидев Луну так близко. Все вопросы сразу забылись, но он решил, что молчать нехорошо, а лучше еще раз поздороваться. Он так и сделал:
— Здравствуй, Луна!
Луна засмеялась:
— Сегодня я не Луна, сегодня я Месяц. Люди меняют платья, а я имена.
Парамон вдруг увидел, что в пруду стоял сияющий узкий серп. Он очень удивился:
— У тебя много имен?
— Никогда не считала, да, наверное, и счесть невозможно. Часто влюбленные смотрят на меня и шепчут имена своих возлюбленных, и ничего не поделаешь — все эти имена становятся моими!..