Впереди был холм, весь поросший высокими соснами, крутой его склон был усыпан опавшей хвоёй.
Хвоинки скользили под ногами, и несколько раз ему приходилось опираться на хвост, чтобы не упасть.
Наконец он всё-таки вскарабкался наверх. Он подпрыгнул от радости и опять в который раз упал, да так неудачно — прямо на колесо.
А колесо имеет свойство катиться, вот он и покатился вниз так стремительно, что и опомниться не успел, как — плюх! — и очутился снова в болоте. Это было очень смешно. Он так хохотал над собой, чуть не захлебнулся!
А колесо соскочило. Долго искал он его в воде, потом прилаживал покрепче. Одним клювом он этого ни за что не сделал бы, очень правильно, что придумал руку вырастить.
И всё — таки возился он долго: у него ещё не было благородной привычки к труду.
В конце концов, колесо стало на место и держалось крепче прежнего.
Очень довольный собой, он опять полез в гору с бравым криком: "Ну-ка, начнём всё сначала!"
Кузнец
А там наверху, между соснами, среди старой желтой хвои поднимался цветок. На прямом мохнатом светло-зелёном стебле — лиловая голова.
А дальше их было так много, что вся поляна между сосен казалась лиловой.
— Ура! — закричал птенец и побежал к ним.
И тут он увидел старика, который сидел на пеньке и рисовал эти цветы. И захотелось птенцу познакомиться с ним.
Он обошёл старика кругом, стал перед ним, и почему — то сразу понял: пожилому человеку нельзя просто помахать рукой и крикнуть: "Привет". Поэтому он просто протянул руку и вежливо сказал:
— Здравствуй! Ты кто? Художник?
— Нет, кузнец. А ты кто? — удивился старик. Так удивился, что у него кисть выпала, и красивое лиловое пятно появилось на брюках.
— Я — птица.
— Да ну? Не может быть! А как тебя зовут?
— У меня ещё нет имени, — застеснялся птенец.
— Ах, ты, мой милый!
Птенцу это обращение очень понравилось. Он понял, что этому человеку можно довериться. И они пожали друг другу руки, птенец старику крепко, а старик ему очень осторожно.
Потом старик вытер краску на брюках и сказал:
— Совсем неважно, как тебя зовут...
— А что важно? — перебил его птенец. Он был еще мал, и терпение у него было маленькое, а старик так неторопливо говорил.
— Важно, чтоб имя было честное.
— Понял. Назови меня честным именем, а?
— Сначала дают имя, а потом уже каждый сам себе честное зарабатывает.
Всё-всё запоминал птенец, потому что у него в одно ухо влетало, а другого уха, чтоб вылетать, не было.
— Ну, ты назови как-нибудь меня. Ладно?
— Надо к тебе приглядеться. Имя должно подходить к облику. Подумаю...
Птенец не мешал старику думать. Он ждал и тем временем учился бегать.
А старик свои делом занимался, краски смешивал, потом клал мазки на картину, что-то ему крепко не нравилось...
Наконец, он вздохнул и стал собираться домой:
— Пойдём-ка, — пригласил его с собой.
— Ещё не присмотрелся? — огорчился птенец.
И они шли, шли, шли и пришли в лесную деревню.
— Вот там баба Дуня живет, подальше баба Кланя, а тут, с краю — я. А остальные дома заколочены, поразъехались люди, кто на Центральную усадьбу, кто в город, — сказал старик.
Потом он варил кашу, угощал птенца и кашей, и рубленным крутым яичком. Ничего — есть можно.
А потом старик копал огород. Он крепко нажимал на край лопаты, она глубоко врезалась в землю, потом старик крякал и отворачивал большой ком земли. Земля была рыхлая, чёрная, влажная и пахла свежестью, дождём.
— Радостью пахнет, — сказал старик.
Это была весёлая работа.
Потом, когда стало темнеть, они опять пошли в дом.
Старик зажег свет, вытащил из шкафа бутылку, налил полстакана прозрачной жидкости, достал хлеба, солёный огурчик. Выпил, крякнул, совсем так же как тогда, когда землю копал, и сказал, откусив огурец:
— Всё! Есть тебе имя, присмотрелся я.
— Правда? — пискнул взволнованный птенец.
— А имя какое! — похвастался старик. — Ты — Парамон!
— Прекрасное имя! — обрадовался птенец и вдруг почувствовал себя Парамоном.
Грудь у него расправилась, выгнулась дугой, ноги окрепли, он стал выше и даже повзрослел.
— Парамон! — повторил он. И у него появилось чувство собственного достоинства.
А старик ел огурец с хлебом, смотрел на него и улыбался.
— Ну, я пойду, — сказал Парамон.
— Куда ты, на ночь глядя? Ночуй, — заволновался старик.
— Спасибо. Неудобно злоупотреблять знакомством, — с достоинством ответил не птенец, а уже Парамон. И откуда только что взялось!