А тут — откуда не возьмись — черная туча набежала, молнии заблистали, гром зарокотал. Пришлось Парамону под ёлку спрятаться.
На тропке сразу большая лужа образовалась. Слово “море” донеслось к Парамону откуда-то издалека и задержалось в голове: у него не было второго уха, чтоб обратно вылететь.
Какое было море, Парамон не знал, он только догадывался, что когда-нибудь увидит его, но он был уверен, что оно, возможно, даже больше этой лужи.
Это было очень интересное занятие сидеть под ёлкой, где было почти сухо, и следить за появляющимися на луже пузырями.
Потом дождь как-то сразу прекратился, и на луже вздулся последний пузырь — он плыл один, и не торопился лопаться, и светился всеми цветами... Откуда эти краски?
Парамон вышел из-под ёлки, поднял голову и увидел, что над всем лесом стояла радуга. И такая она была яркая и красивая, что ей не жаль было поделиться своей красотой и с пузырем на луже.
Парамон подпрыгнул от радости и побежал по тропке. Бежал и кричал: ”ого-го!”, потом кричал: ”тру-ля-ля!”
А радуга всё стояла над лесом и не собиралась исчезать.
Издалека он услышал голос кузнеца, который звал его. Обрадовался Парамон, откликнуться хотел, но тут вдруг раздался шум крыльев, гам птичьих голосов и громкое отчаянное уханье: ”Спасите! Спасите!”
Парамон, дороги не разбирая, по кустам, через коряги бросился на помощь. Кому, куда — он не знал, но раз зовут — надо помочь! Единственно, что он успел, это палку на всякий случай с земли прихватил.
Посреди поляны, на пеньке, сидел кто-то большой, темный и отмахивался крыльями и когтистой лапой от множества разных птиц, а они кружили над его головой, налетали, клевали, щипали, толкали это большое темное существо...
Парамон подбежал по высокой траве к нему, услышал шум и трепет сотни крыльев над головой, чье-то крыло даже по его усикам-антеннам чиркнуло, и тогда Парамон поднял палку, отгоняя обидчиков и от себя, и от этого неизвестного существа : нехорошо толпой бить одного!
Птицы разлетелись, уселись на деревья вокруг поляны, но были готовы вот-вот сорваться в бой снова.
— В убежище! В убежище! — заухало огромное существо. — Где моё дупло? Где?
Парамон огляделся:
— Вижу дуб, в нём дупло...
— Да! Да! Туда, скорее!
Парамон побоялся приближаться к этой птице: какие у неё были злые глаза, какой кривой огромный клюв! Поэтому он помогал птице держать путь к дуплу на приличном расстоянии, направляя ее палкой. Наконец, птица ловко скользнула в своё убежище:
— Уф! Я спасена!
— Как тебя зовут? — спросил Парамон.
— Не “тебя”, а “вас”, — отдышавшись, надменно поправила его птица. — Называй меня Сова Матвеевна. Спасибо тебе, ты помог: я днем ничего не вижу. Впрочем, я и ночью теперь плохо вижу, постарела, — вздохнула Сова Матвеевна. — Скоро того... Помирать!..
Жалко стало её Парамону:
— Зачем же вы, Сова Матвеевна, днем-то вылетели? — спросил он её участливо.
— Есть хочется. Ночью охота неудачная была. Я и подумала: переменю профессию, стану философом, буду учить птиц, как жить, а они кормить меня станут. Неблагодарные! Только я на пень, как на кафедру, взобралась, речь начала, они и налетели, и слушать не стали... А я ведь хотела с ними мудростью своей поделиться!
— А вы со мной, Сова Матвеевна, поделитесь, — вежливо попросил Парамон.
— Изволь, дружок, — снисходительно ответила Сова. — Задавай вопросы.
— В чём моё предназначенье?
— Что, что? Повтори, я глуховата стала... Раньше лечу и слышу, как мышка в норе пискнет. А теперь не то...
Парамон повторил погромче и ещё другой вопрос задал, о том, что возможно, а что невозможно в этом мире.
— Ох, — повертела головой Сова. — А ты надоедливый. И не лень тебе вопросы задавать?! С каким бы удовольствием я тебя бы съела, Парамон, да отобьешься ты от меня... Рука у тебя есть, а рука — это сила!
— У меня и палка есть, — буркнул Парамон.
— Принес бы ты мне мышку, — попросила она. — Побаловал бы старуху-уху-уху-у! — жалобно заухала она. — Голодаю я!
— Ладно, — пообещал Парамон. — Что-нибудь придумаем!
Только отошел он от дерева с дуплом, как опять услышал, что кузнец где-то вдалеке его зовёт:
— Парамон! Парамошечка!
Он бежал на зов, и тут на него накинулись птицы. Они налетали отовсюду, клевали его в голову, щипали за антенны, тянули за перья хвоста... Видно, с кем-то его перепутали!
Палка, которую вертел над головой Парамон, мало помогала.
А Сова Матвеевна злорадно и громко хохотала и ухала в дупле. Это было особенно обидно.
Парамон в кусты забился. И хоть весь он промок (куст был после дождя весь в прозрачных каплях), но от птиц спрятался.