В кандагарском госпитале, видя дикие от ужаса и полные слез от сострадания к очередному раненому или погибшему глаза девушек-медичек, с болью думалось: «А вас-то кто принуждал ехать сюда, в это пекло? Неужели вы не знали, что такое Афганистан и что здесь творится?»
Хотя действительно, об этой стране как о театре военных действий в те годы не писали и даже не говорили. О том, что здесь происходило и как здесь страшно, девушки, конечно, не знали. Ну а самое главное — абсолютное большинство их было бессовестно обмануто работниками военкоматов. Им, желающим служить или работать в армии, обещали Кубу, Германию и другие страны. Глупые, они подписывали все необходимые бумаги, зачастую не читая их, веря в порядочность работников военкоматов, и потом оказывались в Афганистане.
А обратной дороги уже не было. Захочешь убежать, и то не убежишь. Это — заграница со строгим пропускным режимом. И потом, ведь никто не заставлял их идти в армию, они сами пошли служить, добровольно приняли военную присягу. Ну а если приняли, то нужно и служить, как того требуют воинские уставы. И, наконец, чтобы вернуться назад, нужно было рассчитаться с государством за то, что оно потратило на тебя деньги, и к тому же немалые. Поэтому многие из приехавших сюда девушек первое время были просто в шоке от того, как их ловко обманули с работой, и от всего увиденного здесь. Но жизнь брала свое: нужно было выполнять свои служебные обязанности, лечить раненых и больных. Хандра, страх понемногу отступали, напряженная работа втягивала в свой круговорот.
— Помните случай, когда солдатику осколком член оторвало? — спрашивала своих подруг-медичек одна из девушек, рассказывая нам, ставшую уже занятной легендой историю. — Короче, сделали ему операцию, хорошо, что вторую половинку сразу подобрали. Пришили. На днях сняли швы. Начальник нас всех и озадачил: проверить, все ли у него с этим делом нормально.
— Проверили?
— Работает как надо. Сбоев нет. Он такой радостный!
— А кто проверял? — задали мы им нескромный вопрос.
— Все! Весь наш вагончик, — смеясь, отвечали девушки.
После возвращения в батальон обсуждали первую встречу с девчатами и их разговоры.
— Девушки такие откровенные и даже не краснеют. И не понять: не то все они шалавы, не то бравируют друг перед другом, чего-то при этом просто недопонимая. А может, напросимся к ним в гости — с водкой, закуской? Интересно, примут или нет? Наверное, примут. Только вот как бы чего не получилось, а то сами же и засмеют потом.
Конечно, все девушки были уже давно заняты, но при желании можно было найти и для себя. Хотелось, но что-то удерживало.
Из разговоров с медсестрами стало ясно, что большинство из них приехало сюда еще и по нужде. Чаще всего это были одинокие женщины, у которых в Союзе остались дети или больные родители, не было своего жилья. Поэтому здесь они мечтали заработать хорошие деньги и тем самым решить свои материальные проблемы. Многие их решили. Но, купив кооперативную квартиру, хорошие вещи, освободившись от одних тисков, они попадали в другие: тиски памяти, боли, унижения и разочарования, обманутых надежд и растоптанной молодости, от которых они никогда уже не смогли освободиться и откупиться заработанными ими чеками. Слишком дорогой ценой досталось им видимое материальное благополучие и место под солнцем в этой проклятой жизни.
— Валя, ты скоро освободишься? У меня очень мало времени, уходим на боевые, — постучав в тонкую фанерную дверь комнаты общежития, громко, не скрывая своих намерений, спрашивал сержант знакомую подругу.
Их разговор был слышен по всему коридору щитового модуля и во всех комнатах.
— А деньги принес?
— Принес, принес!
— Сейчас, немного подожди.
Через несколько минут дверь комнаты открылась, выпуская солдата, застегивающего на ходу пуговицы, и впуская нетерпеливого сержанта. Дверь снова закрылась. Громко заскрипела кровать под очередным клиентом. Таких «валь» презирали, ненавидели, но все равно шли к ним. В Афганистане жили сегодняшним днем. Завтра любой мог получить свою пулю, и не нужны будут уже никакие чеки, часы, джинсы и прочая дребедень. Поэтому кто-то «вкладывал» их в платных «чекисток» и не жалел об этом. Они и работали на износ. Возвращаясь в Союз, честно выполнившая свой «интернациональный» долг, одна такая «чекистка» была задержана в аэропорту Ташкента. При досмотре у нее было изъято около трехсот тысяч чеков. Если учесть, что в Союзе средняя зарплата у рабочего была в то время 120 рублей в месяц, а один сеанс любви стоил в среднем 25 чеков (50 рублей), то нетрудно подсчитать, какое богатство она везла с собой и скольких мужиков пропустила через себя. Рассказывали, что в одном из советских госпиталей в Афганистане один начальник длительное время выступал в роли сутенера. Он удовлетворял заявки афганцев, которые желали продажной любви русских женщин. За более солидную плату поставлял девушек даже душманам. Основная часть доходов от такого занятия оседала в его карманах. Дело было рискованное, но прибыльное. Были случаи, когда девушки с такого заработка уже живыми не возвращались, но, даже сознавая трагичность возможных последствий, некоторые шли на любые контакты, лишь бы платили. Деньги делали свое черное дело, заставляли рисковать, забывать о чести, совести, морали. Того начальника в госпитале все-таки «вычислили» и арестовали, затем осудили. Но сколько судеб он загубил силой своего служебного положения и приказа, принуждая многих, приехавших на честную работу, к разврату и проституции, об этом, наверное, уже никто и никогда так и не узнает.