Шумъ, говоръ, крики верблюдовъ, скоро прогнали остатки утренней дремоты. Отрядъ сталъ выбираться на болѣе ровный путь, оставшійся въ сторонѣ отъ стоянки. Гдѣ-то, очень близко, но въ туманѣ, застучали колеса орудій.
"Стопъ! Дьяволъ"! заоралъ хриплый голосъ.
Орудіе въѣхало въ канаву и глубоко завязло колесами въ грязь. Стали вытаскивать. Вытащили.
Позади что-то грузно шлепнулось на землю. За первымъ паденіемъ, будто по командѣ, слѣдовало еще нѣсколько. Пронесся отчаянный крикъ, не то блеянье. Пять или шесть верблюдовъ, поскользнувшись, упали; двое переломили себѣ ноги. Начали подымать и съ калѣкъ переложили грузъ на здоровыхъ.
Прошло съ добрыхъ три часа, пока просвѣтлѣло. Туманъ рѣдѣлъ и скоро, совсѣмъ исчезъ. Въ этотъ день необходимо было сдѣлать перевалъ въ 27 или 30 верстъ до аула Арчманъ.
Характеръ мѣстности, сравнительно съ Атрекской и Михайловской дорогами, значительно измѣнился. Тамъ песчаная голая степь съ тощими кустами сексаула, или обширная, лоснящаяся, глинистая поверхность, съ бѣлыми полосами солончака, переходящая на горизонтѣ въ миражъ. Здѣсь — картина иная. Пустынный солончакъ остается только съ лѣвой стороны, переходя въ дали въ волнообразные барханы. Справа-же горная цѣпь Копепет-дага, со множествомъ вѣтвистыхъ отроговъ, поросшихъ мѣстами кустарникомъ. Почвенный грунтъ тверже, перемѣшанъ съ каменьями. Съ горъ пробиваются небольшіе ручьи. Во многихъ мѣстахъ значительныя полосы прошедшей жатвы или слѣды искусственнаго орошенія. Кое-гдѣ деревца и кустарники. Словомъ, видна жизнь, нѣтъ той мертвенности, которая царитъ въ области Балканскихъ горъ.
Наступалъ вечеръ, когда отрядъ подошелъ въ пустой тэкинской крѣпости Арчманъ. Стоянка для лагеря была избрана позади укрѣпленія, на полѣ, прорѣзанномъ въ разныхъ мѣстахъ канавами, изъ которыхъ, судя по значительной влажности, вода была отведена лишь недавно.
Генералъ Петрусевичъ, который нагналъ нашъ отрядъ, отправивши предварительно вторую колонну, взялъ нѣсколько казаковъ и джигитовъ и поскакалъ къ горамъ, гдѣ разсчитывалъ отыскать запрудъ отведеннаго ручья. Дѣйствительно, часа черезъ 1 1/2 запрудъ былъ найденъ и уничтоженъ. Въ канавахъ появился быстро текущій ручей, температура воды котораго доходила до 21° Р. Вода на вкусъ была довольно пріятная, хотя въ ней и ощущалось слабое присутствіе сѣро-водорода, весьма скоро улетучивавшагося, если подержать воду нѣсколько минутъ въ сосудѣ.
Котелки быстро наполнились драгоцѣнной влагой и началась повсемѣстная варка чая — этого благодѣтельнаго напитка въ степи, которымъ въ изобиліи былъ снабженъ экспедиціонный отрядъ.
Нѣкоторые изъ солдатъ, соблазнившись теплой водой ручья, не ограничились простымъ умываніемъ, а наскоро расширивши въ разныхъ мѣстахъ канавы, стали съ наслажденіемъ купаться, забывъ и мѣсто, и время года.
Примѣръ оказался заразительнымъ для многихъ. Однако купальщиковъ, во избѣжаніе простудъ, скоро согнали импровизированныхъ ваннъ и купаться запретили. Несмотря на это, просьбы, обращенныя къ офицерамъ "о дозволеніи умыть рожу", продолжались еще долго.
На разсвѣтѣ, 28 числа, отрядъ двинулся дальше, не встрѣчая по пути никакого препятствія.
Въ Аулѣ Сунча сдѣланъ былъ кратковременный привалъ для корма верблюдовъ и варки пищи. Поздно ночью отрядъ прибылъ въ аулъ Дурунъ, а на другой день, 29 числа вечеромъ, въ аулъ Келаты, гдѣ находился уже генералъ Скобелевъ съ кавалерійской колонной.
Путь слѣдованія послѣдней былъ хотя и безпрепятственъ со стороны непріятельскихъ нападеній, но крайнеутомителенъ и тяжелъ. Вслѣдъ за переходомъ Копепетдагскаго хребта, по пути въ сборный пунктъ, кавалерійская колонна наткнулась на шайку тэкинцевъ, гнавшую передъ собою большое стадо барановъ (до 7,000 головъ). Непріятель, ограничившись нѣсколькими выстрѣлами, бросилъ стадо и скрылся по направленію въ Геокъ-Тэпе. Неожиданное пріобрѣтеніе такого количества мяса было весьма пріятно, тѣмъ болѣе, что въ отрядѣ барановъ находилось не много. Дальнѣйшій путь слѣдованія кавалерійской колонны обошелся безъ приключеній, кромѣ одного случая, кончившагося весьма благополучно. Объ немъ, старались какъ-то не упоминать и скоро совсѣмъ забыли. Дѣло въ томъ, что въ ущельи Арвазъ генералъ Скобелевъ отправилъ колонну дальше, впередъ, подъ начальствомъ полковника Навроцкаго, а самъ, съ нѣсколькими офицерами штаба и тремя или четырьмя осетинами изъ своего постояннаго конвоя, остался, на короткое время, для просмотра набросковъ пройденнаго пути, предполагая скоро нагнать: колонну…
Между тѣмъ, наступалъ вечеръ. Густыя туманныя массы, осѣвшія съ гребня горъ, наполнили все ущелье непроницаемою мглою. Маленькій отрядъ со Скобелевымъ сбился съ пути и сталъ блуждать, розыскивая тропинку, но найти ея не было возможности: Вся почва какъ будто ушла подъ ногами и осталось только "облачное море, а въ немъ потонувшіе люди, поминутно наталкивающіеся другъ на друга. Ѣхать дальше, при такихъ условіяхъ, не представлялось возможнымъ; надо было остановиться и что-либо предпринять. На выручку попался джигитъ, оставшійся въ числѣ тѣхъ немногихъ, которые находились при генералѣ. Ему была дана записка къ начальнику охотниковъ, въ которой предписывалось послѣднему: "Спѣшить немедленно съ командой въ ущелье къ тому мѣсту, гдѣ находится генералъ; о своемъ-же приближеній давать знатѣ выстрѣлами". За доставленіе записки джигиту обѣщано солидное вознагражденіе, причемъ половина вручена ему впередъ.
По всѣмъ сдѣланнымъ предположеніямъ, подпоручикъ Воропановъ съ охотниками долженъ былъ находиться гдѣ-нибудь въ горахъ, по близости.
Отправивъ джигита, заблудившіеся стали приводить въ извѣстность средства своей обороны. На лицо оказалось: 6 или 7 ружей, нѣсколько револьверовъ и шашекъ, да штуки три кинжаловъ. Правда, немного для защиты отъ разбойничьей шайки, но въ придачу къ этому была еще охрана жизни доблестнаго начальника, на части котораго лежала честь и боевая слава русскаго знамени. Такого рода придача имѣла способность удвоить силы и энергію. Привязавъ лошадей и выбравъ изъ себя— двухъ очередныхъ часовыхъ, всѣ остальные, присѣвъ на голую, сырую землю, съ терпѣніемъ стали ждать перемѣны своего положенія…
Прошло много часовъ. Леденящій холодъ пронизывалъ до костей, а голодъ еще болѣе давалъ себя чувствовать. Вся провизія и теплое платье были отправлены съ колонной. Нѣсколько сухарей, залежавшихся у кого-то въ сумкѣ, были сейчасъ-же уничтожены. Стали тщательно разыскивать у себя въ карманахъ, ну и конечно, — ничего не нашли…
Мгла какъ-будто стала дѣлаться яснѣе — приближался разсвѣтъ, а съ нимъ и утренній вѣтерокъ, но рѣзкій, холодный, моментально превратившій усы и бороды въ ледяныя сосульки…
Прошло еще нѣсколько времени…
Въ рѣдѣющей, туманной пеленѣ, промелькнули тѣни и послышался шорохъ.
"Кто идетъ?" рѣзко прозвучалъ окликъ часового.
Всѣ стояли уже съ оружіемъ на-готовѣ.
"Гдѣ ёноралъ?" былъ въ отвѣтъ голосъ изъ тумана… Издалека доносилась охотничья пѣсня и раздавались глухіе, отрывистые выстрелы.
Спрашивавшіе генерала составляли маленькій авангардъ изъ 4-хъ человѣкъ, посланный Воропановымъ впередъ. Скоро подошла и вся команда, съ начальникомъ своимъ во главѣ. Охотничья команда, стараясь сохранить связь съ кавалерійской колонной, слѣдовала по горамъ почти двое сутокъ безостановочно. Когда-же кавалерійская колонна вошла въ Арвазское ущелье, охотники собирались сдѣлать, близъ него, привалъ для отдыха, но въ это время Воропановъ получилъ записку и, не медля ни: минуты, двинулся съ командой и проводникомъ дальше. Пройдя безъ отдыха всю ночь, онъ прибылъ утромъ въ мѣсту назначенія.
Ни одна часть войска въ этой экспедиціи не выносила такого колоссальнаго труда, сопряженнаго съ различными матеріальными лишеніями, сколько выносила эта. геройская команда и ея начальникъ.
Несмотря на свои закаленыя мышцы, нѣкоторые изъ охотниковъ въ этотъ разъ были видимо изнурены. Генералъ Скобелевъ приказалъ самымъ усталымъ ѣхать верхомъ, для чего всѣ имѣвшіяся лошади, въ томъ числѣ и бѣлый конь генерала, отданы были въ распоряженіе охотниковъ