Ахейская Греция во втором тысячелетии до н.э.

Определение дома Д как «настоящего дворца» изучаемого времени вызывает некоторые сомнения. Вестхольм называет в качестве основных доказательств большие размеры дома и его «великолепное расположение» на краю склона. Действительно, расположение дома Д весьма эффектно, но это лишь одно из строений в нижнем городе, к тому же в его более низкой части. Все известные нам ахейские дворцы располагались на высотах, и уже по расположению они отделялись от остальных строений. Здесь же дом Д не только не выделялся, но даже находился много ниже других кварталов нижнего города Асины. Что касается его размеров, то и они не представляют чего-либо из ряда вон выходящего. Поэтому напрашивается предположение, что дом Д принадлежал не царскому роду, а одному из богатых и знатных асинских семейств. Быстрая замена дома Д другими строениями показывает, что благополучие его владельцев было весьма кратковременным и спустя одно-два поколения семья захирела.

Но как бы ни были спорны те или иные определения асинских строений среднеэлладского времени, весь характер зданий и захоронений указывает на значительную имущественную разницу жителей этого города.[265] Сведения о быте асинской аристократии до некоторой степени позволяют представить облик микенских домов, принадлежавших знатным и богатым соратникам — подчиненным царя, обитавшим на микенском акрополе.

История населения Средней и Северной Греции в XVII—XVI вв. известна гораздо хуже, так как пока имеются лишь разрозненные данные из многих мелких поселений.

В Аттике наиболее яркую картину своего развития являет Элевсин, тогда как на месте Афин в среднеэлладское время существовало лишь скромное поселение.[266] Некрополь Элевсина в XVIII—XVII вв. указывает на интенсивную жизнь поселения.[267] Уже одно чрезвычайно густое расположение могил на северо-западном кладбище[268] свидетельствует о многочисленности населения в Элевсине. Эволюция погребальных обрядов ахеян, которую удалось проследить на элевсинском некрополе, явно связана с ростом богатства. Еще в XVIII в. элевсиняне погребали своих усопших с очень небольшим числом погребальных даров, так же как это было и в Асине.[269] Зато в следующем, XVII столетии количество и разнообразие погребального инвентаря значительно возрастают. Наряду с массовым керамическим материалом в некоторых могилах рассматриваемого времени были найдены сравнительно дорогие вещи — три длинные бронзовые булавки и несколько золотых браслетов. Браслеты интересны своими мелкими размерами: видимо, количество золота, которым владели наиболее богатые люди в Элевсине в конце XVII в., было еще довольно ограниченным.

Появление драгоценных изделий в могилах неоспоримо свидетельствует о возрастании экономических возможностей части элевсинского населения. Вместе с тем все более укреплялось понятие о семейном единстве. Ясные признаки этого выделения семей доставляют захоронения в обычных для среднеэлладского времени каменных ящиках не одного, как делалось раньше, а нескольких покойников. Так, в могиле I в ногах самого позднего скорченного погребения были обнаружены сгребенные воедино кости трех предшествующих покойников.[270] Такой же метод обращения с костями предков прослежен и в других могилах. Практика захоронения нескольких покойников в одну могилу заставила элевсинян увеличивать размеры каменных ящиков (могила VI имела площадь 2,54*1,70 м при глубине 0,90 м). Такие большие каменные ящики было трудно складывать из двух длинных и двух коротких каменных плит, как делалось раньше. Поэтому на смену каменным ящикам очень скоро пришла новая конструкция: стены могильного колодезя внизу обводили каменными кладками, заменившими вертикальные плиты. Так на протяжении около 150 лет в Элевсине был создан тот тип гробниц, который уже около середины XVII в. встречен в могильном круге В в Микенах. В Микенах могила типа неглубокого колодезя с одетыми в каменную кладку стенами продержалась в неизменном виде до конца XVI в., видимо являясь традиционной гробницей басилеев. Напротив, в Элевсине более активно искали новые формы усыпальниц, и очень скоро, еще в среднеэлладское время, там появились «шахтные» гробницы с входными проемами, а затем и с входными коридорами. Так из обычной колодезной могилы возник земляной склеп, послуживший прототипом для столь широко распространенного в XVI—XIII вв. ахейского склепа, вырубленного в скале.[271] Эволюция погребального сооружения элевсинян в течение 1800—1600 гг. вновь доказывает правильность мнения Уэйса, считавшего ахейские склепы оригинальным изобретением населения Греции.[272]

265

Возможно, что детальное изучение отложений в Асине позволит поставить ее на следующую ступень развития ахейского города после Дориона-IV. В настоящее время мы не решаемся на это, однако великолепный расписной пифос СЭ II с детским захоронением (Frödin — Persson, Asine, p. 276, tabl. 1) указывает на значительное развитие ремесла и богатства отдельных лиц уже в это время, т. е. в XVIII в. Во всяком случае среднеэлладская Асина незаслуженно пропущена С. Доу в его последней работе (Dow. The Greeks...).

266

H. D. Hansen, The prehistoric pottery on the North slope of the Acropolis, 1337, — «Hesperia», vol. VI, 1937, pp. 539-570. Однако заключение Хансена о бедности афинского поселения корректируется результатами раскопок на территории афинской Агоры. Последние свидетельствуют о довольно интенсивной жизни на упомянутом месте (H. A. Thompson, Activities in the Athenian Agora, — «Hesperia», vol. XXV, 1956, p. 49).

267

О раскопках Г. Милонаса в 1952, 1953, 1904 и 1956 гг. см.: ПАЕ, 1952, σσ. 58-71; 1953, σσ 77-87; 1954, σσ 50-65; «Archaeology in Greece», — IHS, vol. 77, 1957, p. 5; Mylonas, Ancient Mycenae, pp. 122-123.

268

Открыто вдоль дороги на Мегару.

269

Нам кажется, что Милонас несколько преувеличивает отсутствие погребальных даров в некрополях среднеэлладского времени (Mylonas, Ancient Mycenae, р. 123). Асинский некрополь является как бы предшественником Элевсина XVII в.

270

ПАЕ, 1952, σ. 60-61, εικ. 2.

271

К сожалению, нам осталась неизвестной обзорная статья Милонаса (G. Е. Mylonas, The cemetry of Eulesis and Mycenae, — «Proceedings of the American philosophical society», 1955, pp. 57-67).

272

В пользу этого мнения говорит и повсеместность формы усыпальницы. В 1948 г. Милонас насчитал более 138 открытых ахейских склепов (G. E. Mylonas, Homeric and Мусепаеап, burial customs. — AJA, vol. 52, 1948, p. 68).