Итак, археологические данные позволяют выделить в эпосе два ахейских пласта, восходящих к более раннему (XVI—XV вв.) и к более позднему (XIV—XIII вв. до н. э.) периодам.[50]
Однако не только частности убедительно свидетельствуют об ахейском происхождении гомеровского эпоса. Лишь в додорийскую эпоху могла возникнуть такая живая и удивительно совпадающая с действительностью картина совместного военного выступления правителей ахейских царств. Можно без преувеличения сказать, что существовавшие между гомеровскими басилеями отношения созвучны тому единству ахейских царств XIV— XIII вв., которое сказывается в сходстве их дворцовых древностей. Общая монолитность при сохранении местной автономии свойственна обоим обществам — ахейскому и гомеровскому. Поэтому мнение Нильсона, что основы греческого эпоса — троянский цикл и концепция могущества Микен — не могли возникнуть из простого слияния мелких песен и мифов, весьма убедительно. Эпосу предшествовал цикл сказаний, подобный германским сказаниям о Нибелунгах или русским былинам о князе Владимире, причем в основных чертах троянский цикл возник в микенское время.[51]
Справедливость данного мнения подтверждается анализом «Каталога ахейских кораблей»,[52] который лет 50 назад впервые получил настоящее признание. Тогда англичанин Т. В. Аллен решительно выступил против мнения о каталоге как о поздней интерполяции. Каталог дает развернутую картину политических, этнографических и географических условий героической эпохи и является, таким образом, важным историческим документом.[53] Несмотря на то, что Аллен обосновал свою точку зрения весьма убедительно, его мнение не сразу завоевало сторонников, и Эд. Майер даже в 1928 г. отрицал возможность того, что «Каталог кораблей» является самой древней и подлинной частью Илиады.[54] Солидным подкреплением гипотезы Аллена можно считать исследование тюбингенского ученого В. Бурра, который подробно рассмотрел географические сведения каталога ахейских кораблей и его источники.[55] Бурру удалось заметить, что все упоминаемые в каталоге ахейские города существовали в XIV—XIII вв. до н. э.; особенно важно его наблюдение, что в каталоге отсутствуют известные лишь позднее названия Акарнании, Мессении, Мегары, Дориды или Озолийских Локр.[56] По мнению Бурра, источником для каталога ахейских кораблей дослужил список участников совместной морской экспедиции, который был составлен в микенские времена и затем перешел в эпос.[57] Результаты исследования Бурра достаточно красноречивы и позволяют судить о степени выработанности ахейского эпоса, который содержал былины, сложенные, по-видимому, весьма талантливыми сказителями. Высокие художественные качества обеспечили ему сохранение в памяти многих поколений.
Ахейское происхождение эпоса является фактом первостепенной важности для культурной истории общества XV—XII вв. до н. э. Перед историком же указанное обстоятельство ставит весьма сложную проблему: в какой мере эпос может служить источником для политической и социальной истории ахейской Греции времени троянского похода. Осветить названный вопрос сколько-нибудь исчерпывающе в настоящее время не представляется возможным. Героические оймы ахеян сохранили детали и даже первостепенные сведения, точно совпадающие с рядом известных нам сторон ахейской культуры. Особенно важно то, что вырисовывающаяся по данным археологии основная черта политической жизни Греции XV—XIII вв. до н. э. — множественность суверенных царств в пределах какой-то всеахейской общности — совпадает с картиной военного союза ахейских владык, нарисованной в троянском эпосе.
Возможно даже, что точность, с которой аэды описывали ахейские реалии, в некоторой мере соблюдалась и при изложении отдельных политических событий. Оговоримся, что в некоторой мере исполнявший песню аэд должен был считаться с желаниями самых влиятельных из слушателей, следовательно, ему приходилось применяться к вкусам правившего в той или иной области царского дома. Ведь аэды занимали в обществе подчиненное положение.[58] Поэтому наибольшим вниманием пользуются в эпосе вовсе не Агамемнон или его брат Менелай, но другие цари и прежде всего Ахилл, Диомед, Аянт Саламинский. Стремясь к наибольшей поэтической выразительности, увлекательности и образности своих ойм, творцы этих песен могли свободно обращаться с историческими фактами, составляющими основу их повествования, оставляя неизменными лишь, основные черты исторического события. Так, в русских былинах о подвигах богатырей, собравшихся вокруг киевского князя Владимира, верно передана идея борьбы со степью. Право сказителя на художественное обобщение и на творческую переработку исторической темы бесспорно существовало. Правда, в ахейском обществе от аэдов требовалось хорошее знание излагаемых ойм и точность рассказа, как свидетельствуют стихи 489-491 и 496-498 в восьмой песне Одиссеи. Но тем не менее героические песни были поэтическими произведениями, ценившимися в первую очередь за их художественные качества. Поэтому в поэмах можно видеть достоверный источник по бытовой или религиозной истории ахеян, но конструировать конкретную политическую историю ахейской Греции поданным эпоса следует с большой осторожностью. Допустимо утверждать, лишь то, что в основе Илиады и Одиссеи лежат рассказы о действительных походах ахейских царей на Трою и последующем их возвращении на родину.
50
Нильссон полагает, что догомеровские песни-былины могли существовать в памяти аэдов самое большее четыре-пять поколений (Nilsson,
51
Nilsson,
53
Тh. W. Allen,
54
Ed. Meyer,
55
V. Burr, ΝΕΩΝ ΚΑΤ ΑΛΟΓΟΣ.
57
R. Норе — Simpsoh, J. F. Lazenby,
58
И. И. Толстой,