Наличие местной родовитой знати, в которую иногда вливались аристократические пришельцы из соседних царств, создавало постоянные возможности появления новых претендентов на трон царя. В этих условиях внутриполитическая жизнь каждой области была насыщена династической и межродовой борьбой. Идея монархии была еще очень нова, и стоило только басилею-царю оставить после себя малолетнего сына, как власть захватывал представитель другого рода, имевший в глазах общества не меньшие права на царствование. Иногда соседний царь брал на себя заботы опекуна. Например, Диомед и Евриал опекали аргосского Кианиппа. Часто отсутствие прямого наследника помогало более сильному басилею захватить тот или иной город. Так, Орест Агамемнонид овладел Аргосом после смерти Киларба Сфенелида. Конечно, эти сказания не являются верным пересказом событий, но они отражают воспоминания об имевших место фактах.
Еще более сложной была проблема взаимоотношений между отдельными царствами. Вопрос войны или мира с соседями уходил в отдаленные эпохи. Так, в этолийской традиции мы находим миф о гибели Мелеагра,[672] погубленного родной матерью Алфеей из-за того, что при дележе добычи между калидонянами и куретами юноша убил своего дядю из племени куретов. Детали этого мифа могли возникнуть и в более позднее время, но основная мысль — отмщение сыну, убившему брата матери, — весьма архаична и заставляет отнести предание к давним ахейским временам, когда матрилинейная система родства значила больше патрилинейной.
С ростом ахейских государств взаимоотношения между крупными царствами становились все более напряженными. Мощные укрепления Микен или Мидеи — Дендры, расположенных во внутренней части Аргосской долины, позволяют допускать, что в XV—XIV вв. угроза нападения со стороны близких соседей была весьма реальной. Конечно, крепости, расположенные на морском берегу или вблизи него — в Каковатосе или Тиринфе, — отражали не только внутренние сухопутные, но и внешние морские нападения.[673]
В современной историографии высказывались различные мнения о причинах возведения укреплений вокруг царских резиденций.[674] Но во всех этих объяснениях не учтена в достаточной мере та жестокая политическая борьба, которая происходила в Греции в изучаемое время. Здесь имели место те же процессы, которые обычно сопровождают рост каждого государства, рабовладельческого или феодального.
Сложению единого централизованного монархического государства препятствовало отсутствие экономических стимулов для объединения. Немалую роль играла политическая деятельность постоянно враждовавших между собой соседних династов. В ахейской легендарной традиции можно найти следы интриг и попыток поддержать оппозиционные элементы во владениях враждебного царя. Таков часто повторяющийся рассказ о предоставлении убежища родственнику правителя того или иного царства, а иногда даже и оказание ему вооруженной помощи.
Ярким примером этому являются события из истории Фиванского царства, происходившие в конце XIV в. Внутренняя борьба местных царевичей была использована соседними династами в своих интересах. Легендарная традиция рассказывает о совместном походе Семи героев против Фив. Это были Адраст, Амфиарай, Капаней, Гиппомедонт, Партенопей, Тидей, Полиник. Рассказ о походе Семи героев сохранен многими источниками,[675] относящими это событие к поколению, предшествующему участникам Троянского похода.[676] Как сообщает предание, царь Аргоса и Сикиона Адраст собрал коалицию сильных героев, чтобы помочь фиванскому царевичу Полинику отвоевать полагавшуюся ему долю в царстве у его брата Этеокла. Как бы ни разнились отдельные версии мифа, о чем говорит уже Аполлодор, несомненно, что в нем переданы черты ахейского предания о происходившей некогда войне между царями Арголиды и Беотии. Примечательно, что в элевсинских легендах сохранился рассказ о погребении Тесеем на мегарской дороге героев, участвовавших в походе на Фивы, что подтверждает и фиванское предание.[677]
674
Например, Уэйс связывает появление микенских укреплений с общим ростом мощи царей Микен (Wace,
675
Il., IV, 376; V, 802; Χ, 285; [Apollod.], III, 6, 7; Her., V, 67; Paus, II, 20, 5; IX, 5, 12-13.
676
Это хронологическое определение не вполне отвечает действительности: раскопки фиванского дворца показали, что он погиб много раньше — около 1300 г.