Чтобы Маринетт снова стала собой.
Он был готов ко всему. Он бы помог ей, — не вспомнить, нет! — но встать на ноги. Рассказал бы, сколько прекрасных песен она написала. Он бы был рядом, даже если бы Маринетт откатило назад до четырнадцати — тогда она, кажется, получила свои проклятые серьги.
И встретила проклятого Агреста. Почему его, а не Луку? Куффен был ближе к ней, всегда был. Его сестра, в конце концов, с ней в одном классе училась!
Лука сжал руль от злости на умершего. На лице у него была только мягкая улыбка, которая совсем не убедила Маринетт.
— Злишься, — сказала она, прислоняясь лбом к заплаканному дождём окну. — Квами доставляют неприятности?
Лука рассмеялся.
— Ты всегда видела настроения насквозь, но до сих пор не понимаешь, чем они вызваны.
Она хмыкнула.
— Я люблю тебя, Лука. Но мне всё равно, из-за чего ты злишься.
«Я люблю тебя».
Она правда ведь его любила.
Только не так, как ему бы того хотелось.
Едва доехав до их квартиры, Маринетт скинула обувь и ушла в свою комнату — спать. Она очень много спала последние годы.
Плагг, ничего не говоря, полетел на кухню. Квами обычно собирались там, своеобразная база для волшебной мелкотни. Холодильник, опять же, всегда под боком…
Лука упал на диван в гостиной и устало потёр лицо. Костюм держал его тело, словно в тисках. Галстук всё ещё душил, и Лука стащил его.
— Плохой день, гос-сподин?
Лука махнул рукой.
Плохой день?
Плохая жизнь.
— Когда всё пошло не так, Сасс?
— Я могу наз-свать точную дату, гос-сподин.
— На риторические вопросы не отвечают.
Лука сел и пригладил волосы. Галстук на полу валялся, как дохлая змея.
Живая не-змея зависла прямо перед его лицом.
— Время — такая с-странная штука, — сказал Сасс, обвивая своё тело хвостом.
Лука, помнится, долго смеялся, когда увидел квами в первый раз. Где это видано было, чтобы у змеи были лапки? Это уже целый динозавр.
— Говори прямо, — попросил Куффен, устало смотря на квами; если и было в Сассе что-то раздражающее, так это его любовь к загадкам и недосказанностям.
— Как думаете, гос-сподин… достоин ли один кот второго шанса?
Лука передёрнулся и посмотрел на квами с раздражением. Ясно, на что тот намекает; да разве Куффен был против?
— У Талисмана ограничение, — огрызнулся мужчина, отпихивая от себя квами. — Мы не сможем его обойти.
Сасс совсем не обиделся на его грубость.
— Любое ограничение можно разрушить.
Лука замер. Даже дыхание перехватило.
— Что… почему…
Повернувшись к Сассу, он увидел Плагга рядом. В лапках не-котёнок держал своё кольцо — то самое, которое Маринетт носила вот уже три года, не снимая.
— Почему ты раньше об этом не сказал? — спросил Лука непослушными губами.
— Раньше ты бы на это не пошёл, — просто ответил Сасс, наконец отбросив все загадки. — Не смог бы от неё отказаться. Верно?
«Верно, — с болью подумал Лука, — ты прав».
— Что же изменилось сейчас?
Вместо змея ответил Плагг:
— Ты наконец перерос свой эгоизм{?}[ Модель поведения, при которой человек сфокусирован на личной пользе и выгоде, ставя свои интересы выше интересов других. Эгоизм — хорошо, эгоцентризм — плохо.
Здесь Лука действительно эгоист, хоть я этого и не написала. За кадром — размышления о том, что Маринетт смирится и в итоге примет Куффена полностью, потому что он любит её.], парень. Три года понадобилось. Лови.
Кольцо Адриана жгло пальцы.
Мир в семнадцать казался беззаботнее, он это помнил. Только в семнадцатилетнем теле была тридцатилетняя душа.
Лука смотрел на то, как Ледибаг и Кот Нуар танцуют, прыгают, играются на крышах Парижа. Маринетт смеялась и пела.
— It’s been a long day without you my friend and I’ll tell you all about it when I see you again{?}[Это был долгий день без тебя, мой друг, и я расскажу тебе о нём, когда мы увидимся в следующий раз.], — пропел Лука с горькой улыбкой, когда красное пятно мелькнуло на улице совсем рядом с ним.
Расстояние одного прыжка. Остался бы у него Талисман Сасса… его не было.
Они ещё даже с Маринетт знакомы не были.
Луке только и оставалось, что вспоминать её песни. Единственное его сокровище.
— We’ve come a long way from where we began{?}[Мы проделали огромный путь с места. откуда мы начали.], — внезапно услышал он сверху. — Oh I’ll tell you all about it when I see you again.{?}[Я расскажу тебе о нём всё, когда мы увидимся в следующий раз.]
Повернувшись, Лука увидел Кота Нуара, сидящего на фонаре. Лохматого, внимательного, хмурого.
Живого.
— Береги её, — сказал Лука одними губами.
Кот кивнул. И прыгнул к ней.
Расстояние одного прыжка, что Лука никогда не сможет преодолеть.
Маринетт, Маринетт, Маринетт…
Девушка, которую он всё никак не мог отпустить.
Птичка, всё-таки выпорхнувшая из клетки прошлой реальности.
Комментарий к Интерлюдия. Dark Paradise / See you again Всё, автор всё разрулил.
Комментариев нам с Лукой.
(у него тоже всё будет хорошо, чесслово)
====== Интерлюдия. Охота на лисицу. ======
Комментарий к Интерлюдия. Охота на лисицу. ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ, ВЫ ЧИТАЕТЕ ИНТЕРЛЮДИЮ! Она НЕ ЯВЛЯЕТСЯ каноном для истории!
АУ, потому что попадание в ЛАЙЛУ, а не в МАРИНЕТТ.
Курсив – русский язык.
.
Green Apelsin – Охота на лисицу.
Но вообще, писалось под кавер от Саши Капустиной. Другое настроение у песни.
— Дале-далеко, в той стране, где всходит солнце… Ранним утром милый больше не проснётся.
— Опять поёшь?
Я улыбнулась, кивком головы предлагая Нуару сесть рядом. Он умостился, как маленький котёночек — незваный гость на грязных Парижских улочках.
— Совсем твоя Леди тебя не бережёт, а, котик?
Адриан скривился.
— Давай-ка без этого, а?
Я пожала плечами. Да пожалуйста. Лезть в чужие проблемы я быстро отучилась, мать Лайлы — отличный в этом репетитор. Чуть что не так — линейкой по пальцам; ремнём по спине; лишения, лишения, лишения…
Как с такими приключениями не осучиться, скажите мне, а?
— Льётся алая река, лиса смеётся. С восточным ветром пусть сказание несётся.
Смешно, что подделка Талисмана, которой Лайла хвасталась в мультфильме, — как же давно я его смотрела, думать страшно, — в итоге оказалась настоящим Камнем Чудес. Триккс был посланцем небес, не иначе. Мудрый, спокойный наставник.
Хитрая, злая тварь, больше всего на свете любящая печень.
Мы быстро подружились.
Я махнула рукой, накладывая слабенькую иллюзию на Адриана — теперь карманный котёнок Ледибаг понимал, что я пою. Для парня, — жалко его, всё-таки; в жизни Агреста было мало хороших моментов, — я повторила первый куплет.
Коту нравилось, когда я пою. Мне нравилось петь для него. Идиллия.
— В забытом ныне городе жила девица. Великим самураям от любви не спится. Лица жадные горят. Как не влюбиться?
Адриан хмыкнул. Я легонько его пнула в бедро — ну куда достала носочком сапога.
— Но в хитрых девичьих глазах кошмар таится.
На секунду я замолчала. Щека напомнила о себе прострелившей болью — с утра мне хорошо досталось, уже и не помню за что.
Кошмар… О, я устрою матери Лайлы кошмар сразу же, как только мне стукнет шестнадцать. С этого возраста меня могут сделать эмансипированной при потере опекуна…
На щеку легла прохладная рука. Я вздрогнула и искоса посмотрела на Адриана. Не мой котёнок.
— Не беги за нею, глупый, по её следам идут лишь трупы. В зубы крепче чем металл, — я коротко прикусила его палец, и Адриан ухмыльнулся. — Ты попал…
— У тебя щека опухла.
— А ты лезешь не в своё дело. По улице шагает, бедрами качая. Дурак влюбленный пригласит на кружку чая…
— Кот, вот ты где! Что ты… отойди от Кумихо, Кот.
Я не смогла сдержать улыбку. Как забавно, что Ледибаг появилась именно в тот момент, когда должна идти строчка про жену несчастного…
Ледибаг меня не любила — я не вмешивалась в битвы с акумами и не говорила, почему так поступаю. Ещё и посмела Ледибаг заткнуть, когда та начала давить на совесть.