Вот только с самого начала всё пошло не так. Мы с Нино едва затащили монструозную «карманную» установку в мою комнату, как у Ляифа зазвенел телефон. Нино снял трубку и даже не успел ничего сказать; мать опередила. Срывающимся голосом она протянула что-то на другом языке и отключилась.
Руки у Нино опустились. Я нахмурилась: мне только начинало казаться, что с Бабблером мы разобрались, потому что никакого скандала с Агрестом-старшим не было…
— Что случилось? — спросила я едва слышно.
Нино поднял голову. Очки блеснули, но я успела увидеть, что глаза у парня слезятся.
— Бабушка… мертва.
Ох… ну отлично. Просто… замечательно.
Скорбеть по неизвестной для меня женщине я не могла, но вот душевное равновесие друга реально волновало. Я понятия не имела, что говорить в таких случаях; мне всегда плохо давались утешения.
— Я соболезную, Нино, — сказала я в итоге, положив парню руку на плечо. — Это жизнь… знаешь о круге реинкарнаций? Честное слово, он существует.
Он мотнул головой, но я поняла, что парень меня практически не слышит. Бабушка для него была важна, это я знала и раньше. Что делать-то? Потеря…
Я осторожно обняла Ляифа и погладила парня по спине. Нино закаменел, очки пластиком упирались мне в скулу.
— Почему… почему так? Я даже не успел ей видео отправить…
— Жизнь, — повторила я. — Возраст. Смерть приходит к каждому из нас.
Нино шмыгнул носом. Это мне не понравилось: звук был не плаксивый, а какой-то решительный.
Как вообще можно решительно шмыгнуть носом?
— Возраст, — повторил он; фигура Нино прямо в моих руках запузырилась фиолетовыми наростами. — Ясно… не хотел бы я, чтобы кто-то ещё это испытал.
Я отступила от парня. А как же разговоры с Бражником? Где уговаривания? Где «Да, Бражник!» или что-то типа того?
Ничего, мать его, не было. Ничего! У Нино даже голос не изменился!
— Ты не можешь убрать из мира смерть, — сказала я, смотря в искажённое одержимостью лицо.
Голограмма бабочки, подсветка оттенка фуксии…
— Не могу, — согласился Нино. — Но я могу убрать из мира всех взрослых, чтобы дети больше не испытывали боли потери при их смерти.
Я даже сказать ничего не успела, как Ляиф выпрыгнул из моей комнаты, разбив при этом окно. Передёрнувшись, я подошла к выломанной раме, стараясь не наступать на осколки стекла.
— Ну ты и Шерлок, мать его, — проворчала я, смотря вслед улетающему Бабблеру. — А когда взрослые будут улетать в твоих пузырях — что испытают дети? Меня окружают гении… Абракадабра, Тикки.
====== А кто такие Фиксики... ======
Наш Питер Пэн относился к тому типу акум, которых я терпеть не могла: Нино мог летать, из-за чего передвигался очень быстро и практически без ограничений. Прыгая за засранцем по крышам, я могла видеть, как наученные горьким опытом парижане прячутся кто где. Больше всего доставалось общественному транспорту, станциям метро и маркетам всех размеров.
Тем, кто оставался на улице, не везло. Я видела, как у одной девочки мать буквально вырвали из рук: парочка гуляла по парку, мгновение — и мамочка оказывается в шаре, который быстро уносится куда-то вверх. Шокированная девочка осталась на месте, даже не успев понять, что произошло. Вот мать есть — вот матери нет. Только рука ребёнка, протянутая вверх, словно взрослый всё ещё держит маленькую ладошку.
Девочку я подхватила на руки и оттащила на ближайшую скамейку. Чёрт возьми, мысли у меня были самые нехорошие. В основном про педофилов и продажу детских органов.
Во-первых: спасибо, волшебство, за то, что Чудесное Исцеление возвращает всех людей в зафиксированную до акумы точку «ДО». Я до сих пор не втупляла, как Талисман фиксирует реальность и подбирает момент, который подойдёт для отмотки, но разбираться в правилах волшебства, — по словам Тикки, — не было никакого толку. Едва что-то поймёшь — все теории разлетятся на кусочки.
Во-вторых: спасибо, Нино, что твоё акумное влияние касается всех взрослых, включая тех самых педофилов и тех, кто ворует детей на перепродажу или органы. А то был бы мир, полный боли и страданий… но у нас тут всё-таки более или менее детский мультик, так что можно слегка расслабить ягодички и действовать, исходя из ситуации.
Париж наводнили крики, преимущественно детские. Подростки, — из тех, которых шары Нино не воспринимали как взрослых, — собирали малышню вокруг себя и не давали детям совсем уж удариться в панику. Наличие общего врага сделало парижан, на мой взгляд, крайне социально ответственными.
Хоть какой-то прок от Бражника и его супер-желания.
Я пыталась добежать до моего Питера Пэна, но Нино, летающий на пузыре, был намного манёвреннее меня и моего йо-йо. К тому моменту, как я допрыгивала в один округ, Ляиф уже оказывался в другом.
В небо летели шары. Куча кучная, разных цветов и размеров. Один особенно большой шар, видимо, решил не париться: внутри был целый экскурсионный автобус. Ну да, зачем людей из машины высасывать, давайте отправим на Сатурн всех скопом!
Комбо Нино, что ли, копит? Кто бы мне ответил.
Движение на улицах встало. На глаза попадались пустые машины или прогалины: там машинку, видимо, свистнули Ниновы шарики. Из-за бесполезного прыгания по крышам я начинала злиться. Бег, конечно, меня не выматывал, но чувствовала я себя так себе.
Никчёмная жучка. Жучила? Жучиха? Как правильно-то?
В какой-то момент, снова разминувшись с Ляифом, я психанула и достала йо-йо. Адриан на звонок не отвечал, зато Хлоя трубку сняла сразу, несмотря на то, что свой номер я девочке не давала.
— Буржуа на свя-язи, — протянула блондинка отвратительным голосом.
— Ледибаг на связи, — ответила я ей. — Ты в отеле?
Приятно было, что Буржуа мгновенно собралась и скинула с себя налёт «буржуа».
Ох, если меня на словесные каламбуры потянуло, значит, совсем меня Питер Пэн выбесил.
— Буду в течение пяти минут, — сказала Хлоя. — Водителя усосало куда-то огромным шаром, когда мы стояли на светофоре. Капе-ец просто!
На секунду я замерла. Чёрт, а если бы водителя забрало во время движения? Был бы банановый блин, — учитывая любовь Хлои к жёлтому, — не больше.
Стараясь не думать о том, сколько проблем уже мог принести мой акуманизированный друг, я вздохнула. Тихо, Ледибаг, спокойно. Мы же Фиксики, потом всё починим на раз-два.
— Подросткам и детям бояться нечего, — сказала я, не упоминая про дальнейший капец, если всё не восстановить. — Сохрани номер и набери, когда будешь в своей комнате на балконе. Мне нужен координатор.
— Поняла.
Я ещё несколько раз попыталась дозвониться до Адриана, но парень всё так же не отвечал. Пытаясь не накручивать себя и не представлять, что могло стать с Агрестом, я скастовала Супер-Шанс.
В руки мне упала стеклянная банка.
Обычная такая банка, с крышкой. В ней можно было бы закрутку сделать. Ну там, огурчики-помидорчики, лечо… хотя для помидоров маловата, всего где-то на литр.
Стандартный вопрос: на кой хрен мне эта банка сдалась? Первый вариант использования обычный — жахнуть Нино по голове, вырубить и радоваться жизни. Но волшебство у нас было добрым, так что наверняка были ещё какие-то способы использования призванного предмета.
Банка-банка-банка… Чёрт. Что можно сделать с банкой? Ну, если туалета нет, то… не наш случай явно. Бычки ещё там тушат, если нет нормальной пепельницы и чтобы запах от сигарет не распространялся по помещению. Ещё варианты?
Зазвонило йо-йо — Хлоя была на своём наблюдательном посту. Хорошо дружить с мэрской дочкой, если кто меня спросит. Андрэ принадлежало одно из самых высоких зданий в Париже; выше Гранд-Отеля была разве что башня Монпарнас и несколько безымянных высоток в офисном районе.
Хлое принадлежали лакшери-комнаты с пентхаузом и панорамным видом. Серьёзно, Париж из её садика был как на ладошке.
Детской, учитывая нашу ситуацию.
— Акуму видишь?