При помощи Хлои мы нашли Нино. Тот, утомившись от своих акумьих дел, присел отдыхать на одну из крыш десятого округа и теперь пускал мыльные пузырики. Те не лопались и так же легко улетали вверх, как и шары со взрослыми.
Ох, надеюсь, Чудесное Исцеление подправит людям память. В противном случае я стану новым богом для всех психологов, психотерапевтов и психиатров Парижа. Такое количество работы, надо же.
Костюма, который амортизировал бы мои прыжки и случайные удары, больше не было, так что Кот принял меня на закорки. Нуар был напряжён и расстроен, но, вроде бы, на нашу геройскую работу это не влияло. Пока Адриан прыгал по крышам в сторону одержимого Нино, я думала, что делать с банкой.
С морковкой в банке.
Так. У нас есть мёртвая бабушка из Марокко, её внук-иммигрант из Марокко и закуска, традиционная для Марокко. С завязанным кривым бантиком банка выглядела так, словно я вытащила её из погреба той самой бабушки… понятия не имею, копают ли в Марокко погреба. Ну не из погреба, а из холодильника, к примеру. Или из шкафа, без разницы.
А ещё я поняла, что не знаю, куда влетела проклятая бабочка. В каноне у Нино это были мыльные пузыри; я, помнится, возмущалась, что Ляиф дул их исключительно в одной серии, и потом они нигде не фигурировали. Сценаристы их ввели только для того, чтобы впихнуть туда потом бабочку… но у меня-то Нино пузырей не дул!
И где, спрашивается, насекомое? Кто подскажет, кто ответит?
Кот остановился, прерывая мои почти панические размышления.
— Ближе мне не подойти, — сказал он, аккуратно помогая мне спуститься на землю. — Какой план?
Я неловко переступила с ноги на ногу. В магазине обувь не продавалась, как и носки, кстати, так что на брусчатке я стояла босой. Не особенно приятно, да и педикюр засветила… смывать придётся, наверное, во избежание. А мне нравились кривые утки, которых Хлоя нарисовала мне на больших пальцах. Милота же.
— Мне — поговорить с акуманизированным. Тебе — защищать меня и быть готовым прийти на помощь, — предельно честно ответила я. — Учитывая, что костюма на мне нет… короче, если Нино вжарит, то мне несладко придётся.
А уж если вспомнить про то, что Чудесное Исцеление работает на мне очень избирательно… но об этом я Адриану говорить не стала. Ему и так тяжело пришлось из-за того, что я упомянула имя одержимого.
Да, неудобненько вышло. Забыла я, что Агрест был не в курсе личности нашей сегодняшней акумы.
— Нино?!
Я пожала плечами и оглянулась, примериваясь, как было бы сподручнее залезть на крышу, не светя йо-йо раньше времени.
— У всех бывают плохие дни, котик. Ладно, погнали.
За Родину, за Сталина, как говорится.
Ух… как бы мне ещё коньки не отбросить в процессе.
====== Только баночка морковки у тебя стояла на столе ======
Костюм, оказывается, дарил нехилую такую уверенность в себе и собственной безопасности. К сожалению, поняла я это только в боевой обстановке, лишившись крапчатого спандекса на теле.
Одежда ощущалась неправильно. Словно у меня была очень чувствительная, да притом ещё и воспалённая кожа, по которой елозит грубая ткань. Мешковина. Каждое движение добавляло в баночку с моим раздражением всё больше наполнителя, ещё немного — и стеклянная тара не выдержит, а я лопну от переполняющего меня негатива.
Давно я так не бесилась, если подумать. Главное теперь банку с морковью в голову Нино не швырнуть — была у меня такая отвратная особенность, когда я на нервах. Кидаюсь тем, что у меня в руках.
Но до этого меня ещё довести надо, между прочим.
В первый раз вещь я швырнула, когда мы с женой поссорились на съёмной квартире. Обе были на нервах, до зарплаты, — мы тогда не умели управлять деньгами и частенько влипали в траблы из-за неправильного распределения кровных, — оставалась пара дней, а дома из еды — три килограмма гороха, да бутылка соевого соуса. Ну, супчик ничего такой получился, я его и потом готовила. Но всё равно, ситуация швах для двух домашних девочек.
Не помню уже, из-за чего именно началась ссора, но вспыхнула она мгновенно, а накалилась ещё быстрее. Я стояла около кастрюли на кухне, хотела налить суп в тарелку, — на минуточку, это была единственная большая и глубокая тарелка у нас; остальные едва вмещали половник, — потом мы начали ругаться… кричать…
В итоге я пришла в себя от того, что жена смотрит на меня огромными испуганными глазами, а между нами — разбитая тарелка, которую я изо всех сил швырнула на пол.
Ну, такое себе завершение ссоры. Я ушла из дома на полчаса, жена убрала осколки. Когда я вернулась, говорить мы о произошедшем не стали, хотя стоило бы. И не говорили ещё года четыре.
Потом были и другие приступы агрессии. Я никогда не травмировала супругу или кого-либо, доставалось или хрупким вещам, или моим кулакам. Боль отрезвляла, приводила в себя.
Способа справиться с этими приступами я так и не нашла до своего перемещения в мир Чудесных, кстати. Здесь, за почти год моего пребывания, я ни разу не чувствовала жгучего желания разбить что-нибудь. Но я и не особенно психовала, если так подумать.
Больше в депрессии была, ага.
Однако сейчас я чувствовала, как к горлу подкатывает нервозность, а руки холодеют. За день я устала. Сначала — подготовка к празднику для Адриана. Потом — пять часов громкой музыки в обществе людей, которые мне вроде бы приятны, но всё-таки не близкие.
Затем — нервы из-за расстроенного Ляифа. Беготня по городу за Нино. Бесполезные попытки его поймать.
Вишенкой на торте моего настроения был Адриан, решивший попробовать меня позвать на свидание. И то, что я понятия не имела, как из этой щекотливой ситуации мне выходить.
Рассказать Агресту всё? Ладно, опускаем мои страхи насчёт того, что Адриан сдаст меня куда-нибудь на опыты или попробует жахнуть Катаклизмом, дабы вернуть прошлую Маринетт. Мой Кот не такой дурачок, чтобы поступать столь необдуманно. К тому же, мне хотелось бы думать, что наша дружба… Дружба, мать её, дружба! Какая к чертям дружба, если он меня на свидание звал?!
— Ледибаг, ты в порядке?
Я прикрыла глаза и махнула Коту рукой. Ну а что он ещё мог спросить, если я замерла на половине пути, так и не поднявшись на крышу? Естественно, Нуар забеспокоился из-за этого промедления.
И правильно, если кто меня спросит. Успокоительных мне, срочно!
Вдох-выдох, Маринетт. Тикки против таблеток. И лезь уже наверх, будь добра.
Ладно, примем как данность, что Адриан — мой котёнок, и к канонной Маринетт никакого отношения не имеет. Но что мне делать с разницей в возрасте? Я помню себя в пятнадцать, мне тогда люди за двадцать казались уже слишком взрослыми. Не настолько, как те, кому за сорок, к примеру. Но уже и не подростками, с которыми можно было бы просто поговорить обо всём подряд.
С другой стороны, раньше-то мы общались? И вообще, моему новому телу четырнадцать! Я, если так можно сказать, младше, чем Агрест!
На крыше было уныло. Открывался вид на выломанные оконные рамы и разбитое стекло то тут, то там. Нино, сидящий вдалеке, представлял собой образец депрессии.
Взрослые кончились, что ли? Чего он взгрустнул-то?
Готовая швыряться банкой с морковью при малейшей опасности, я подобралась к одержимому на расстояние вытянутой руки. Нино мазнул взглядом по моим ногам и отвернулся, явно показывая, что разговаривать не собирается.
Эй, разве Питер Пэн не должен быть более приветливым?
— Как дела? — спросила я, пряча банку за спиной.
Я так и не придумала, что с ней делать, а Нино красным не подсвечивался. В принципе, он может потом загореться, как это было с Хлоей. То есть, с Разбивателем Сердец. Нужен только подходящий момент и капелька удачи.
— Отвратительно, — неожиданно ответил мне Нино.
Я села рядом с ним, на всякий случай сохраняя небольшую дистанцию. Даже думать не хочу, о чём там думает Кот, который меня страхует. Я бы от нервов за напарника вся извелась.
— Почему?
— У меня бабушка умерла. От неё… я не успел… ничего я не успел!