Жалко, что мир не похож на математическое уравнение. Минус от отношений с Андрэ, плюс от отношений с дочкой Андрэ — в итоге вроде бы приходим к равновесию.
Ай, чёрт, Хлоя же с Маринетт на ножах. Всё равно я получаюсь в минусе.
Депрессию я свою переживала, сидя на крыше какого-то готического храма, как самая настоящая гаргулья. Так же скрючившись и мрачно уставившись в недалёкие перспективы.
Вот была бы я чуть более толстокожей — спала бы сейчас, как младенец. А вместо этого сижу, рефлексирую, опять себя накручиваю. Поддаюсь маятнику, качаюсь вместе с ним от пренебрежительного «да пофиг» до стрессового «обожечтожеделать».
— Ледибаг? Привет.
Коту, подошедшему со спины, я практически не удивилась. Ну да, что такого странного в том, что два подростка, которым вставать через пару часов на учёбу, встретились на крыше храма?
Нуар прошёл ко мне и сел, по-детски свесив ноги с высоты. Адриан всегда радовался каждому проявлению супергероизма; парень обожал свою неуязвимость, то, что он может быть на высоте без страха умереть, свою силу, и, конечно же, костюм. Фотографий Кота Нуара было в разы больше, чем с Ледибаг, просто потому, что Агрест любил красоваться в чёрной коже.
Моделька, ни дать ни взять.
— Чего не спишь?
— У меня к тебе такой же вопрос, ЛБ.
Я вздохнула. Ну вот, даже не подепрессируешь нормально.
Подманив Кота к себе, я прижалась к чёрному боку. Уютно.
— Ответ за ответ? — предложила я.
— Без проблем. Приснился кошмар.
— О чём?
— Что отец так и остался безвольной куклой, — Агрест передёрнулся. — А потом и Натали такой стала, и ты… и я, под конец.
— Где-то, в храме, слава-слава Раме{?}[Песня Про Гуру — Brainstorm. В ней поётся, что, если каждый будет пассивным (будет медитирующим гуру), то мир в итоге замрёт.], — пробормотала я, остро жалея, что русского языка в этом мире нет; на французском вообще не рифмовалось. — Печальный конец для мира.
— Вот и я об этом, — красиво проигнорировал мои первые слова напарник. — Твоя очередь.
— У меня была возможность разобраться с Бражником. Во время буйства Принцессы.
Агрест замер. Потом посмотрел на меня. Я умостила голову на его плече и разглядывала площадь перед храмом, обнимая притянутые к груди коленки.
— Почему не разобралась? — спросил Нуар.
Потому, что ты видишь кошмары про своего безвольного отца.
Потому, что я не знаю, что будет ждать нас в будущем, если я это сделаю.
Потому, что я не уверена в твоей безопасности, Адриан, если я…
— Не могу предугадать последствия, — сказала я, пытаясь быть максимально честной. — Мне страшно, к тому же. И я точно уверена, что мы в итоге пострадаем.
— Как герои или…
— И так, и так, я думаю.
Адриан промычал что-то. Я прикрыла глаза — рядом с напарником меня начало клонить в сон. Не так, чтобы я прекратила следить за тем что говорю, конечно, но рядом. Голова была тяжёлой.
— Разве мы не страдаем во время боёв? — спросил Адриан.
Я открыла глаза. Небо начало светлеть, и уют ночи медленно растворялся.
— Чудесное Исцеление исправляет всё. Бражника исправить, пожалуй, может только лом по больной голове. Можно хоть сейчас прийти и забрать Камень Чудес, но что дальше?
— Значит, ты всё-таки знаешь его личность.
Я скривилась. Вот так, по дурости, можно любую информацию заложить. Болтун — находка для шпиона.
Надеюсь только, что Адриан не возненавидит меня, когда узнает, — если! Если узнает! — что Бражником был его собственный отец.
— Я стою-у перед неразреши-и-имой зада-а-ачей, — уныло протянула я, сама себе напоминая завывающее приведение. — И ты не делаешь мою участь легче, ма-а-альчик мой…
Адриан вздохнул и растрепал волосы. Потом положил лапищу мне на голову, но ерошить не стал. За хвостики, что ли, переживал?
— Я рядом, Ледибаг. Лучше?
— Ну так. Сносненько, — увидев, что Кот хотел было возмутиться, я фыркнула. — До этого было практически невыносимо, мой рыцарь.
Он меня обнял и перетянул к себе на колени. Подбородок устроил у меня на макушке. И затарахтел, как настоящий большой кот — чтобы успокоить, видимо.
Несмотря на наше положение, сон ко мне всё равно не шёл.
— Слушай, — сказал Адриан спустя где-то десять минут нашего сидения. — А чего ты не послушаешь интуицию? Ну, как ты там её называла… чутьё?
Я моргнула. Потом ещё раз. Информация протискивалась в мозг.
Почему я не…
А почему я не?
— Потому что спать надо, — проворчала я, устало потирая лицо. — Тогда мозг начинает нормально работать.
Если так подумать, то моё сонное состояние было только на руку: божьекоровочное чутьё, — которое так было похоже с шелестом утренних звёзд{?}[Трансёрфинг, Зеланд. Интуиция, внутреннее чутьё, чувство. Реакция вашей души (подсознания, если в душу вы не верите) в ответ на какое-либо событие, решение или мысль.], — действительно могло бы мне помочь. А себя всегда удобнее слушать, когда разум не вмешивается в робкие намёки внутренних чувств.
Мой Кот по-доброму усмехнулся. Погладил меня по голове, как маленькую девочку, и ущипнул за щёку.
— Всё легко решается, а? Ну что, идём за мотыльком, или идём на учёбу?
Я откинулась на руки Нуара и запрокинула голову, рассматривая небо. Никаких облаков, никаких птиц, даже самолётов нет.
Идём в коллеж или за Талисманом?
При мысли о том, чтобы отобрать Талисман Нурру у Габриэля, всё моё нутро сжималось до крошечной точки умирающей звезды. Ещё секунда — и рванёт.
— В коллеж, — сказала я в итоге. — Спасибо, Нуар.
— Всё, что угодно, — он взял мою руку и поцеловал пальцы в красной перчатке. — Но только для тебя, моя леди.
====== Неожиданно, но приятно ======
— Буду рада увидеть вас в следующем году!
Я осоловело моргнула; мозг отказывался воспринимать информацию, несмотря на то, что мы с Котом выдули по три чашки кофе в моём любимом кафе на нос. Учитывая, что кофе в нашей компании пила одна я, все три литра достались вот этой красивой девочке.
Мне, то есть. У меня даже в животе булькало.
А я что, я ничего. Дали волшебное тело, невосприимчивое к кофеину — буду им пользоваться. Вкус латте я любила, а вот то, как после второго полулитрового стакана заходится сердце — нет.
Кофеин не работал, глаза мои оставались такими же сонными, как и всё остальное тело. Поэтому, когда Бюстье попрощалась с классом после долгого вещания про итоги года, я не сразу сообразила, что происходит.
Детишки вокруг собирали пожитки. Хлоя копалась в ящике под партой, закидывая в сумку Сабрины вытащенные блески для губ, голубые тени и кучу крошечных пачек влажных салфеток. Алья занималась тем же, разве что в свою сумку убирала бесчисленные провода, карты памяти и какую-то приблуду для съёмок.
Я пошарила рукой в своём подпартовом ящике, — ну ладно, это был не ящик, а типа закрытой полочки без замка, — но обнаружила там только скомканный лист. Развернув, я полюбовалась на мятого нарисованного жирного кота с заклеенным ртом.
Мда. Он тут что, скучал весь год?
Я пнула скамью Агреста. Когда Адриан, сонно щурясь, повернулся ко мне, я ткнула в парня рисунком.
— Глянь.
Адриан улыбнулся, словно встретил любимого ребёнка после долгой разлуки. Забрав у меня рисунок, мой Агрест осторожно его распрямил, провёл по графитовым линиям кончиками пальцев и спрятал кота между страницами моего романа. Первой версии, которую я всё-таки распечатала в трёх вариантах, как и хотела.
Томас и Сабина, когда получили стопки бумаг на руки, выглядели довольно впечатлёнными. Я похихикала: то ли ещё будет. Это они ещё не читали мой опус. В успехе я была уверена: ниша фантастики очень проседала, потому что основное внимание авторов было сосредоточено на супергероике; про космос тут если и вспоминали, то только чтобы сказать, с какой планеты прилетел очередной супер. Скукота, обещающая кучу денег меркантильной мне.