Чудны дела твои, Господи, раз человеческое тело ведёт себя так. По образу и подобию, говорите, да?
Я бы тоже разделась, но снимать было нечего. Вот если бы я носила спортивное бра под футболкой, то ещё можно было бы подумать, — здесь эти бра выглядели скорее как жёсткие широкие топики на мощных бретелях, чем как нижнее бельё, — но как-то не срослось. Приходилось обмахиваться ладошкой и вспоминать, как пережить жаркий период.
Сначала-то в теле Маринетт я мёрзла. Пальцы на руках и ногах промораживались до того, что я переставала их чувствовать. Та же фигня была с бёдрами и почему-то шеей. Но сейчас, когда Тикки и Адриан взялись за моё питание, организм пришёл в норму и вернулся к заводским настройкам. К тотальному обогреву, то есть.
Это не так весело, если подумать. Ладно, в прошлой жизни я жила в России, там хороший теплообмен — это замечательная штука. Но даже там, в холодной стране, он доставлял мне некоторые неудобства. К примеру: при температуре выше пятнадцати градусов по Цельсию мне хотелось немедленно раздеться и разуться, настолько мне было жарко. Зимой в минус пятнадцать я спокойно ходила в футболке, осенней куртке и в летних кроссовках.
Напоминание: новый мир, — по крайней мере, Париж в новом мире, — был намного жарче, чем моя Москва. Сейчас на улице — плюс-чёрт-знает-сколько, но явно выше двадцати. И ни ветерочка.
Одна радость: квартира семейства Дюпэн-Чэн располагалась в старом каменном здании. Зимой на стене можно было обнаружить иней, летом внутри царила приятная телу прохлада. Томас мёрз и носил огромные плюшевые свитера, тогда как мы с Сабиной ходили и благостно дышали паром, как два ледяных дракончика.
— Заходить куда-то будем? — спросил Адриан.
Он забрал мой рюкзак и теперь тащил наши вещи. Мне было решительно некуда деть руки: карманы на джинсах — печальная обманка, поклажу утащили, руки у моего Агреста заняты. Оставалось только завести их за спину, представляя себя благообразным китайским дедом.
— Зачем?
— Ну… торт можно купить. Я же в гости иду.
— В гости, — покивала я. — К жене пекаря, так что никаких тортов. К тому же, чего-то раньше тебя это не смущало. Приходил и всё.
Адриан вздохнул. Были бы у него кошачьи уши — они бы горестно опустились. Ну, как в мультиках.
— Нервничаешь, что ли? — спросила я, давя зевок.
У нас тут важный разговор, нечего.
Адриан посмотрел на меня поверх маски. Та была ядрёно-голубого цвета, и глаза моего Агреста от такого соседства казались ещё зеленее, чем были на самом деле.
— Самую малость. Не знаю, что нас ждёт впереди.
Я закинула руки за голову и переплела пальцы. Задумчиво уставившись в чистое далёкое небо, я тоже задумалась.
Что нас ждёт… ну вряд ли что-то плохое, Сабина всё-таки не пытать нас будет, а тренировать. С другой стороны, в голову мне приходили картинки, увиденные в прошлой жизни благодаря интернету: бритые налысо мальчишки, держащие огромные брёвна; те же гологоловые мальчишки, провисающие на шпагатах; мальчишки без волос, которых хлестают розгами по спинам и груди, чтобы приучить к боли… и всё это — в рыже-жёлто-коричневых одеждах.
— Как насчёт обриться налысо? — спросила я, задумчиво посмотрев на напарника.
У того волосы чуть не встали дыбом. Зелёный взгляд был полон возмущения.
— Ты хоть представляешь, сколько я ухаживаю за волосами, чтобы они были мягкими и послушными? — горячо зашептал Агрест; смешно и грустно одновременно, что Адриан научился не повышать голос на улице, дабы не привлекать к себе лишнее внимание. — Сколько масок накладываю на них, чтобы они не превращались после съёмок и лака в паклю?!
— А я думала, что ты моешь их кошачьим шампу-унем, — протянула я, довольно щурясь.
— Каким?!
— Кошачьим… стой.
Я схватила Адриана за руку и сама тормознула, прежде чем утащить Агреста за живую изгородь. Высунувшись из-за зелёной преграды, я, не веря своим глазам, смотрела на то, как из пекарни родителей Маринетт выходит китайский старикан в красной гавайке. В руках у мужчины был стаканчик с чаем — зелёненький такой, с пастельно-коричневой крышкой и с нарисованным листиком.
Кофе подавался в тёмно-коричневых стаканах с изображением зёрнышка, крышка была светло-кремовой, как пенка. Соки — в ярко-оранжевых с прозрачными крышками. Такое разделение позволяло не путаться в заказах; по моему предложению Сабина и Томас стали при наплыве клиентов подписывать стаканчики, как в Старбаксе. Которого в этом мире не было.
Адриан, — умница, какой же он умница! — достал телефон и сфоткал старикана. Я, недоумевая, какого чёрта я утащила парня в укрытие вместо того, чтобы бежать навстречу мастеру Фу, тихонько сидела рядом и не отсвечивала.
— Скорее всего фото не получится, — сказала я, провожая спину старика взглядом.
Фу обернулся, и мы с Адрианом нырнули под защиту изгороди.
— Почему? — шёпотом спросил Агрест.
— Насколько я помню, он тоже владелец Талисмана, — ответила я, тоже не поднимая голос. — Так что всё будет размазано, как у Чудесных.
Почему я спряталась? Почему не…
Ладно, я знаю, почему. Мастер Фу для меня — величина неизвестная. Непонятно, чего от него ждать; его раннее появление вместе с любимым дядюшкой ещё больше меня напрягло, да так, видимо, и не отпустило. Адриану я рассказала всё, что знала про этого мужика, но вряд ли моя информация была правильной: судя по обмолвкам Тикки, Орден Хранителей отлично себя чувствовал в этом мире и даже не собирался уничтожаться.
Я потёрла лицо и устало посмотрела на обалдевшего официанта — изгородь принадлежала небольшому придорожному кафе, в котором, насколько я помнила, подавали отвратительные салаты.
— Буд-дете делать заказ? — спросил официант, пытаясь выдавить из себя нервную улыбку и прижимая к груди стальной круглый поднос.
Защититься от нас хочет, что ли? Ну да, мало ли психов по улицам шляется. Даже если и таких симпатичных, как мы с Агрестом.
Почему я вообще не расспросила Тикки про мастера Фу? Почему я начала так жёстко тупить в последнее время?
Усталость, что ли, сказывается?
— Вряд ли, — сказала я, отвечая скорее себе, чем официанту. — Идём, мой непобритый друг, мама не любит, когда опаздывают. Китайское воспитание, всё такое.
Адриан фыркнул, пригладив свои вихры. Я пихнула Агреста.
— Да расслабься, — сказала я ему на ухо. — Ты и с ними, и без них будешь моим котом. А что сфинкс, а не перс… я буду любить тебя любым, котёночек.
— Я мейн-кун! — вернул своё возмущение парень. — Пушистый и опасный! А ещё грациозный, сильный, потрясающий, великолепный…
— Идём уже, пушистый, пока этот опасный официант не вызвал полицию по наши уши.
====== Пекарня ======
В пекарне было малолюдно. Судя по пустому прилавку, родители Маринетт только-только разобрались с обеденным шухером и отпустили большую часть клиентов. Когда мы с Адрианом зашли в помещение, пропахшее корицей и ванилью, — а ещё кофе; как же я полюбила здесь кофе, хотя он и не давал мне больше никакого заряда бодрости! — Томас возился на кухне, а Сабина что-то подсчитывала за кассой.
В пекарне, кстати, было пополнение: мой дражайший друг Лука устроился на подработку, так что теперь протирал столы и обаял всех вокруг. Увлечение музыкой требовало хороших струн, музыкальных тетрадок и билетов на концерты, а всё это, в свою очередь, требовало денег.
Семья у Куффена не была бедной, однако Лука, — психолога ему надо, — позволял большую часть бюджета спускать на сестрёнку, — и этой тоже психолога надо, — а мать на это ничего не говорила, — по Анарке плачет целая рота психологов. Как итог: Джулека учится со мной в премиум-коллеже, Лука в этом году закончил обычную школу. Джулека может купить себе дорогое украшение, Лука копит деньги на медиаторы. Джулека получает кучу карманных и в ус не дует, Лука работает.