Ух, сколько Алья не знает, что я о ней думала… какими словами крыла… хорошо, что мысли — это всего лишь мысли.
А теперь получить такую оценку, зная, что по-настоящему хорошо я отношусь только если к Сезер… слегка незаслуженно, на мой взгляд. На остальных-то мне было, по большей части, плевать. Я просто зеркалила их ко мне настроения или действовала на поводу у своей левой пятки.
Ну это как с Милен или Джулекой. Первой мне захотелось помочь, потому что проблема веса и принятия своего тела застала меня ещё в прошлой жизни; второй — потому что нет ничего в этом мире сильнее и правильнее чистого искреннего чувства. Дружба — это же так замечательно!{?}[Как у Маринетт и Адриана, правда, ребята? (большие блестящие глаза)]
И как-то так вышло, что за год я умудрилась хотя бы по паре раз пересечься с каждой из девичьей компании. Даже с Аликс — ей я помогала с той же химией, на пальцах объясняя классификацию веществ. {?}[Если кому поможет. Я запоминала примерно так:
На конце О? Это оксид, если впереди нет Н.
В начале Н? Это кислота.
На конце ОН? Это основание.
Всё остальное — соль.
Возможны исключения, но, в целом, схема рабочая. Я по ней экзамены сдавала
:D]
Ладно, это может потерпеть.
Для Трансформации мне пришлось разбудить Тикки. Вот за что я люблю свою квами — это спокойное отношение к перевоплощениям. Как однажды малышка сказала, мне она доверяет настолько, что может позволить некоторое использование сил Ледибаг в личных целях.
Естественно, были границы этого «соглашения», однако я не собиралась их не то что нарушать — нащупывать. И, может поэтому, Тикки меня никогда не стопонила в желании прогуляться по крышам или заскочить к Хлое на сок с печеньем.
Перед тем, как заскочить к Буржуа, я оббежала город по периметру. На свою удачу, — или на чужую неудачу, — я заметила Натали… в тёмном переулке. Санкёр стояла, не прислоняясь к стене, и общалась с планшетом.
То есть, конечно же, с Габриэлем. Так что я не смогла проскочить мимо, и притаилась, готовая внимать каждому слову маэстро.
====== Взгляд со стороны. Натали. ======
Комментарий к Взгляд со стороны. Натали. Алоха.
Каждый персонаж уникален.
Натали вот интересно воспринимает мир и слова, которые она слышит.
Так что в тексте есть выделения курсивом и жирным. Их не очень много. Но они есть.
Вы предупреждены.
.
Приятного чтения.
— Самолёт прилетает в Париж к половине первого. Я рассчитываю, что ты будешь ждать меня в бизнес-комнатах с документами.
Натали кивнула, прикидывая, во сколько ей нужно будет встать, чтобы успеть подготовить тот объём документации, на который месье Агрест рассчитывал. Выходило, что выгоднее вообще не ложиться спать, а отдых перенести на завтрашний вечер. Даже если учитывать, что Натали работала всё то время, пока Габриэля не было в Париже, она всё равно не поспевала за взятым маэстро темпом.
Габриэль Агрест был недостижимой величиной. Человеком искренним, страстным, вдумчивым; он полностью отдавал себя выбранному делу, растворялся в нём, наполнял свои работы всем, что было в нём самом.
К сожалению, на ведение документации, заключение договоров и деловые встречи его практически не хватало. За итальянские недели моды Габриэль, вынужденный справляться с увеличением дозы общения, изрядно похудел; под глазами у месье Агреста залегли тени, только усугубляющиеся из-за толстых линз очков. Да и характер, и без того не сахарный, совсем испортился.
Конечно, дело было не только в вынужденном контакте с людьми или плохом настроении Адриана; Натали хотелось думать, что комфорт сына для Габриэля не менее важен, чем продвижение бренда.
Огромное влияние на самочувствие месье Агреста оказали бессмысленные поиски и очередной потерянный шанс на исполнение желания.
Ещё четыре месяца назад Натали обнаружила упоминание про заговорённую бутыль с джинном{?}[В одной из серий Плагг упоминал, что во вселенной существуют джинны, так что канон.], которая должна была храниться у одного из итальянских коллекционеров в поместье. Естественно, месье Агрест сразу сделал стойку: по всей имеющейся у него информации, именно джинны могли исполнить любое желание.
К сожалению, информация оказалась ложной. А ведь… Будь бутыль на самом деле у коллекционера, можно было бы прекратить активность Бражника и террор города… и попытки отобрать Талисманы. Это дело становилось уже не просто вредным, а опасным: Натали долгое время не могла забыть пустых глаз и беспрекословной послушности Габриэля, попавшего под атаку собственной акумы.
Он вообще часто попадал так. Натали каждый раз переживала, словно в первый; каждый раз молилась, чтобы у парижских героев всё вышло, и изменения, привнесённые в мир акумой, исчезли. Растворились. Откатились назад.
Натали понимала одержимость Габриэля. Понимала, но принять, пожалуй, не могла. Она никогда не была влюблена в кого-либо столь же страстно и сильно, как месье Агрест в память о своей жене. В мире Натали вообще всё мало подчинялось эмоциям; логика и разум — вот то, чем она обычно руководствовалась.
В происходящем она тоже искала рациональное зерно. И оттого не понимала Габриэля: пускай твоя жена ушла от тебя, но разве у тебя нет ребёнка? Разве Адриану не тяжело так же, как тебе?
Когда-то Натали прочитала в каком-то романе, что чувство любви к партнёру и к родителю совершенно разные. Пусть так; но разве от этого любовь другого человека становится менее значимой?
Габриэль потерял жену. Любовь всей своей жизни. Смысл жить.
Адриан потерял мать. Затем отца. Нормальное детство. Душевное спокойствие. Уверенность и ещё кучу всего.
Натали старалась, как могла, восполнить эти пробелы, но у неё никогда не хватало часов в сутках. Сначала Адриан, как маленький брошенный зверёныш, присматривался к ней, принюхивался, оценивал, можно ли пускать очередного непонятного взрослого в свой круг. Затем — притирался, подстраивался под нового человека, принимал привычку Натали вести ежедневники, систематизировать любую информацию и раскладывать мир на логически понятные модели. И только потом начал улыбаться, видя женщину по утрам, или позволять себе короткие объятия, словно вырванные у жизни украдкой.
Пусть Адриан этого не понимал, зато Натали осознавала: мальчик не хотел расстраивать отца своей привязанностью к другой женщине. Не к Эмили.
Хотя Натали этого и не говорила, но она была рада тому, что Адриан оттаивает. Смерть матери сильно по нему ударила, отдаление отца — окончательно растоптало маленькое сердце.
Натали никогда не забудет, когда в первый раз мальчишка довёл её до слёз. Это было через год после смерти Эмили. Адриан подошёл к Санкёр, спросил, сможет ли он сегодня увидеться с отцом… но у Габриэля был слишком загруженный график, буквально ни единой свободной минуты.
— Ясно, — сказал Адриан.
Потом он, не меняясь в лице, спросил:
— Как думаешь, если я умру, похороны будут откладывать до его выходного или проведут вместо обеденного перерыва?
Натали не смогла на это ответить. Просто притянула к себе Адриана и обняла его. А потом долгое время пыталась успокоиться в личных комнатах, предупредив Габриэля о своём «женском» недомогании.
Универсальная отмазка, если не пользоваться ей слишком часто.
— Мой самолёт в Америку вылетает через три с половиной часа, — продолжал Габриэль, — так что мы должны за это время разобраться с документами. К тому же, я хотел обсудить с тобой наши особые дела.
Натали кивнула.
У Габриэля был план, как обезопасить свою личность и отвлечь внимание Чудесных от происходящего в Нью-Йорке: месье Агрест собирался оставить заражённую акуму в Париже на момент, пока сам мужчина будет в Америке. Натали стоило всего лишь выпустить бабочку из-под стеклянного купола… а дальше уже не её работа.
— Всё в силе, — подтвердила она. — Дополнительных инструкций не требуется.