Это все наплывает не сразу.Как одну музыкальную фразу,Слышу шепот: «Прощай! Пора!Я оставлю тебя живою,Но ты будешь моей вдовою,Ты – Голубка, солнце, сестра!»На площадке две слитые тени…После – лестницы плоской ступени,Вопль: «Не надо!» и в отдаленьеЧистый голос:«Я к смерти готов».
Факелы гаснут, потолок опускается. Белый (зеркальный) зал[16] снова делается комнатой автора. Слова из мрака:
Смерти нет – это всем известно, Повторять это стало пресно, А что есть – пусть расскажут мне.Кто стучится? Ведь всех впустили. Это гость зазеркальный? Или То, что вдруг мелькнуло в окне…Шутки ль месяца молодого, Или вправду там кто-то снова Между печкой и шкафом стоит?Бледен лоб и глаза открыты… Значит, хрупки могильные плиты, Значит, мягче воска гранит…Вздор, вздор, вздор! – От такого вздора Я седою сделаюсь скоро Или стану совсем другой.Что ты манишь меня рукою?! За одну минуту покоя Я посмертный отдам покой.
Через площадку
Интермедия
Где-то вокруг этого места («…но беспечна, пряна, бесстыдна маскарадная болтовня…») бродили еще такие строки, но я не пустила их в основной текст…
«Уверяю, это не ново… Вы дитя, синьор Казанова…» «На Исакьевской ровно в шесть…»«Как-нибудь побредем по мраку, Мы отсюда еще в “Собаку”…»[17] «Вы отсюда куда?» — «Бог весть!»Санчо Пансы и Дон Кихоты И, увы, содомские Лоты[18] Смертоносный пробуют сок,Афродиты возникли из пены, Шевельнулись в стекле Елены, И безумья близится срок.И опять из Фонтанного грота[19], Где любовная стонет дремота, Через призрачные ворота И мохнатый и рыжий кто-то Козлоногую приволок.Всех наряднее и всех выше, Хоть не видит она и не слышит — Не клянет, не молит, не дышит, Голова Madame de Lamballe[20],А смиренница и красотка, Ты, что козью пляшешь чечетку, Снова гулишь томно и кротко: «Que me veut mon Prince Carnaval?»[21] И в то же время в глубине залы, сцены, ада или на вершине гётевского Брокена появляется Она же (а может быть – ее тень).
Как копытца, топочут сапожки, Как бубенчик, звенят сережки, В бледных локонах злые рожки, Окаянной пляской пьяна, —Словно с вазы чернофигурной, Прибежала к волне лазурной Так парадно обнажена.А за ней в шинели и в каске Ты, вошедший сюда без маски, Ты, Иванушка древней сказки, Что тебя сегодня томит?Сколько горечи в каждом слове, Сколько мрака в твоей любови, И зачем эта струйка крови Бередит лепесток ланит?
Иль того ты видишь у своих колен,
Кто для белой смерти твой покинул плен?
1913
Спальня Героини. Горит восковая свеча. Над кроватью три портрета хозяйки дома в ролях. Справа она – Козлоногая, посредине – Путаница, слева – портрет в тени. Одним кажется, что это Коломбина, другим – Донна Анна (из «Шагов Командора»). За мансардным окном арапчата играют в снежки. Метель. Новогодняя полночь. Путаница оживает, сходит с портрета, и ей чудится голос, который читает:
вернутьсяЗал – Белый зеркальный зал в Фонтанном доме (работы Кваренги) через площадку от квартиры автора.
вернуться«Собака» – «Бродячая собака», артистическое кабаре десятых годов.
вернутьсяФонтанный грот – построен в 1757 г. Аргуновым в саду Шереметевского дворца; был разрушен в начале десятых годов.
вернутьсяЧего хочет от меня мой принц Карнавал? (фр.). – Ред.