— Если прямо сейчас, — титулярный советник задумался, — тогда я вынужден отказать вам.
— Что?! — Брови великого князя против воли поползли вверх. — Потрудитесь объясниться.
— Вы немалый человек по силе в Славии. Да и в доброжелательности вашей в отношении Империи и Его Величества сомневаться не приходится. Но я боюсь, что мы не сойдемся характерами. Человек вы резкий, не привыкший слушать здоровую критику, даже Муханов в этом отношении был более терпеливым. Поэтому идти к вам и выслуживаться против воли, я не хочу и не буду. Уж простите, Ваше Высочество.
— Да что ты себе позволяешь мальчишка?! — Закричал великий князь. — Неужто думаешь, что тебе подобное каждый день предлагать будут? Тебе, сыну изменника, якшающемуся с полукровками?
— Ваше высочество, — чуть ли не дрожа, произнес Петр Андреевич, — будьте добры, держите себя в руках.
— Да ты выше титулярного теперь за всю жизнь не поднимешься, дурак, — отмахнулся от обер-полицмейстера гневливый брат Императора, — более того, я тебя на этой должности и закреплю. Только не как пристава по особым поручениям, а самого обычного. Станешь разбирать, как пьянь всякая друг дружку в подворотнях режет.
— Ваше высочество, — блеснул стеклами очков полицейский, — полноте.
— Нет, ты видел, Петр Андреич, какой мерзавец? Я к нему с открытым сердцем, а он… Пойдем отсюда, пока до греха не довел. Резкий я человек, видите ли…
Яростно стуча сапогами и все еще ругаясь, великий князь выскочил в коридор. Обер-полицмейстер, укоризненно покачав титулярному советнику головой, мол, что же вы так, голубчик, бросился за ним.
— Умеете вы, господин, все испортить, — вздохнул орчук и сел на табурет.
— Что же, я должен был врать и извиваться перед Его Высочеством?
— Могли хотя бы попробовать. Надо же понимать, с каким человеком разговариваете.
— Он сделал предложение, которое подразумевало два варианта ответа, — пожал плечами титулярный советник, — да и скажу тебе по секрету, ничего он с нами не сделает. Пользы от меня ему гораздо больше. А великий князь человек хоть и сомнительной нравственности, но в скудоумии его упрекнуть нельзя.
— Эх, Витольд Львович, бедовый вы человек, — вздохнул Мих, — редко кто в высоких чинах и титулах порядочности большой, но надо же и о завтрашнем дне думать.
— Надо, в этом ты совершенно прав, я вот с завтрашнего дня думаю физкультурой общей заняться для укрепления тела. Потом хочу попросить тебя подучить меня орчьему рукопашному бою, думаю, ты в этом смыслишь больше моего.
— Да не о том вы все, Витольд Львович, — вздохнул орчук и махнул рукой, вроде уж все про своего хозяина решив.
— Прочим же, что против совести велит идти, мы с тобой заниматься не будем. Если ты имеешь намерение и дальше со мной работать, то учти это очень важное обстоятельство.
— Да что, разве я спорю, — сдался полукровка, — я ведь теперь вас не брошу. Пропадете.
Мих скорбно покачал головой, поднялся и стал расставлять купленный обед прямо на письменный стол. Вообще Витольд Львович подобного не одобрял, но и дел сейчас никаких не было, да и укрыл прежде орчук поверхность полотенцем, чтобы не испачкать. Но не успел все сделать, как послышались шаги, торопливые, тяжелые, благие вести не предвещавшие. Постучался гость нечаянный и ждать ответа стал, уже хорошо, значит, по просьбе пришел.
— Войдите, — сказал титулярный советник.
— Витольд Львович, — с порога завел околоточный, Миху откуда-то знакомый, едва только увидев Меркулова, — я к вам, по службе. У нас давеча покойника убили.
— Говорите.
— Нашли убиенного утром в подвале кабачном, а хозяин божится, что вчера вечером его там не было. Увезли его в покойницкую, ибо следов насилия не нашли, так врач нам говорит, что тот уже с седмицу мертв.
— Ну что тут такого, — разочарованно пожал плечами Витольд Львович, — убили его давно, а после перетащили на место, где и обнаружили.
— Так я самого главного не сказал. Ноги у него нет, а в то же время она есть.
— Это как? — Даже повернул голову, точно лучше пытаясь рассмотреть околоточного, Меркулов.
— А то, что ноги нет, однако щупать начинаешь — на месте она.