Но делать было нечего, и день отъезда неумолимо приближался. Впрочем, расстройство Екатерина Евстафьевна тщательно скрывала, тем более что к ним теперь зачастили старые знакомые, которые прежде их сторонились. Власть притягивала людей, как жезл заезжего фокусника притягивал всевозможные предметы. Он называл это электрическими опытами. Екатерина Евстафьевна называла вспыхнувшее вокруг почтение завистью и лицемерием. Фокусник, лишившись публики, готов был гастролировать во фронтовых полках.
В эти дни Екатерину Евстафьевну постиг еще один удар. Лиза, к которой она привыкла, как к родной сестре, объявила, что ехать в Ставрополь не может.
Казалось бы, все устроилось. Мужа ее, Михаила, произвели в прапорщики. И даже каким-то чудом петербургская кузина Лизы, фрейлина императрицы, сумела получить и прислать ей эполеты для бывшего декабриста, выбившегося в офицеры. Эполеты, пусть и не золотые, как у Граббе, зато украшенные маленькой звездочкой, Лизе были дороже генеральских. Вместе с эполетами прислана была копия приказа о производстве Нерского в прапорщики. Но это-то и сыграло роковую роль. Теперь Лиза твердо решила сама отправиться в Дагестан, чтобы, наконец, встретиться с мужем и подарить ему его эполеты, ради которых она окропила горестными слезами столько писем к фрейлине императрицы. В чиновничью расторопность она уже не верила. Зато видела, что на Воды каждый день привозили раненых, и многие из них умирали.
Офицеру полагался отпуск. Но и Лизе пора было отдохнуть от стольких лет ожидания. А еще, она знала, офицер может подать в отставку. И Лиза тайно надеялась вовсе вырвать из беспощадных лап войны обожаемого супруга, с которым еще не провела ни одной ночи.
Женщина поплакали, попеняли на судьбу, и семейство Граббе отбыло в Ставрополь. Проводив карету, Лиза долго смотрела ей вслед. А затем подняла глаза на горы, за которыми томился ее несчастный супруг. Она ждала его уже двенадцать лет, она не видела его целую вечность. За эти годы многое переменилось, но воспитанные в ней понятия о супружеской верности и обязанностях благородных дам Лиза берегла, как святыню. Разве что с годами изменилась она сама. Зеркало было безжалостно, но Лиза оставалась тверда в своих убеждениях. И знала, что ее долг – спасти супруга.
Она перечитала его письма, расцеловала долгожданные эполеты и отправилась искать попутчика, которому могла бы довериться. На эту роль Лиза избрала смешного и горячего Аркадия.
Она опасалась, что он уже уехал, как другие волонтеры, спешившие за открывающимися возможностями, как бабочки на огонь.
Об Аркадии никто не говорил ничего определенного. Старых его приятелей как ветром сдуло. Почти отчаявшись найти Аркадия, Лиза зашла в магазин Челахова, где все что-то покупали в дорогу. Продавец долго морщил лоб, пока не припомнил, о ком идет речь.
– Здеся, – кивнул продавец.
– Намедни хотел кинжал вернуть за полцены.
– Отчего же – вернуть? – испугалась Лиза, которая теряла попутчика.
– Он ведь на войну собирался?
– Известное дело, – усмехнулся продавец.
– Небось, в карты продулся.
Он наговорил еще много нелепостей, которые никак не могли относиться к Аркадию, которого Лиза знала как человека порядочного и воздержанного, если не принимать во внимание его блажь насчет вызова на дуэль самого Шамиля. Хотя на Воды и не такие еще оригиналы заворачивали. Во всяком случае, было ясно, что Аркадий еще не уехал. А может, потому и не уехал, что находился в стесненных обстоятельствах.
Лиза лихорадочно размышляла, где еще можно искать Аркадия, и вдруг вспомнила: «Седьмой нумер!». Кажется, туда он просил отнести свои покупки, когда они познакомились в магазине.
Ей было неловко идти в гостинцу, тем более одной. Но ноги сами несли ее к зданию, пользовавшемуся в городе сомнительной славой. Выждав, когда проедет экипаж, в котором ехали знакомые дамы, вдовы полковников, Лиза раскрыла веер и, стараясь быть неузнанной, вошла в гостиницу.
– Чем могу? – нахально уставился на нее лакей.
– Мне господина Синицына из седьмого нумера, – взволнованно выдохнула Лиза.
– Напрасно стараетесь, дамочка, – ухмыльнулся лакей.
– Они нынче на мели. Вторую неделю за нумер не платят.
– Веди, – велела Лиза, едва сдерживая негодование от оскорбительного лакейского обращения.
– Извольте.
Лакей провел ее на второй этаж и бесцеремонно толкнул незапертую дверь.
– Пошел прочь! – раздалось из номера.
– Когда прикажете получить по счету? – полюбопытствовал в ответ лакей.
– Сколько вам причитается? – спросила Лиза, открывая сумочку.