Мнемозина поежилась, и Геката позволила себе широкую улыбку — призрачным, правым телом.
В подземном мире неохотно говорили о младшем сыне Великой Нюкты. Или о его предназначении.
— Или, может, они выберут Харона? Я не стала бы так рисковать — в конце концов, он просто глуп. Да и силы в нём…
Мнемозина возится в углу, пошмыгивает носом, перебирает таблички. Вся — сплошное притворство. Геката ценит притворство, и потому с Мнемозиной ей легко.
— В ее речи проскользнуло слово — «Крониды»…
— Ах, как интересно, — шелестит Геката. Неспешно отбирает десяток соколиных глаз — сыплет в огонь. Приправляет пригоршней остро пахнущих трав. — Великая Нюкта хочет ставить на новую силу! Не на подземных — на земных, не на титанов, на богов. На новое поколение. Решительное, свободное. И жаждущее править. У них ведь едва не случилась война из-за трона на Олимпе, ты знаешь?
Спрашивать у вездесущей Мнемозины — «ты знаешь?» — приятно. Правое тело видит, как вездесущая вздрагивает, на миг выпрямляется, скидывает образ серой мышки.
— Да, Прополос. Титаны и сыновья Крона готовились к войне. Всех со всеми — за трон. Они заключали союзы. Они вели интриги и собирали армии. Уже были первые стычки… И тогда некто мудрый… утверждают, что Афина, дочь Метиды из себя самой… предложил устроить Состязание. Тот, кто выиграет, получит Олимпийский престол. Второму достанется море.
— Третьему не достанется ничего, — шепчет Геката, разгоняя пламя душистой метелкой полыни. — Они так хотят править, новое поколение… Эти мальчики. Ну что же, посмотрим, посмотрим…
Мнемозина подходят из угла — и они смотрят в вещее пламя вместе.
Зевс — огонь сияет вдруг солнечным светом, вырисовывает гибкую фигуру. Нет, не мальчик — возмужал полстолетия, что прошло со свержения Крона. Легкий, стремительный, яростный и веселый, любимец женщин, Освободитель Циклопов, которые сковали ему трезубец. Уничтожитель драконов, которых пытался натравить на людские селения Менетий… Зевса почитают сатиры, нимфы и люди, любят — нереиды, и все шепчутся, что на состязании ему уж точно быть первым.
Посейдон — пламя плещет буйно, неистово, взрыкивает, плюется искрами. Средний брат, весельчак и любитель попировать, неудержимый в гневе и простоватый, постоянно соперничает с младшим, тоже поладил с Циклопами — они наградили его двузубцем, Посейдон хорошо ладит с бесхитростными титанами и даже с чудовищами, ученик Гелиоса, колесничий… и все шепчутся, что быть ему вторым в Состязании — после брата.
Только вот…
Пламя всплескивает ладонями, темнеет. Потом разводит руками-огоньками. Нет, мол, больше Кронидов. Показала двух сыновей, что вы еще-то хотите?
— Третий, — шепчет Геката задумчиво.
— Старший, — эхом вторит Мнемозина. — Климен Мудрый. Аид Стрелок.
Пламя не отзывается и не показывает — будто не слышит. Невинно делает вид, что оно — просто пламя.
— Он не показывается в огнях, — говорит Геката спокойно. — И не участвует в Состязании.
Аид-Невидимый — прозвали третьего брата. Отшельника и мудреца, отказавшегося от правления на Олимпе. Отдавшего другим власть. Удалившегося от всех, скрывшегося — не найдешь, не воюющего, не создающего союзов, изредка снисходящего со своей мудростью к тем, кто его найдет…
О нем почти не вспоминают, а если вспоминают — с недоумением и восхищением. Распускают слухи. Он, наверное, вовсе не знаком с Циклопами и не нуждается в подарках от них…
— Ата дружна с ним, — подала голос Мнемозина. — Только ничего про него не рассказывает. Еще с ним сдружился Гипнос. Говорил, что его друг и к нам наведывается. Наверное, хочет набраться мудрости… кто знает?
Геката кивнула. Вдруг встало под веками видение — давнее, двадцать лет, тридцать, сорок? Юноша в пастушьем хитоне замер на тропе возле Темных Областей… обернулся, махнул, улыбнулся, как старой знакомой.
Тускло блеснул старый лук на плече.
Мир молчал, не рычал на чужака. Кто ж облает простого любопытного отшельника?
Трехтелая улыбнулась — тремя улыбками.
— Теперь понятно. Нюкта предложит им в подарок третий мир — к Олимпу и к морю. Подземный. Они так желают править… третий из братьев возьмет его.
— Но ведь все считают, что на олимпийский трон претендуют только двое Кронидов, — прошелестела Мнемозина робко.