— Только песня, — шелестит позади голос, — я не знаю нимфы, которая поступила бы так.
— Да. Но есть богиня, которая напоила из этой речки отца. Скажи мне, Трехтелая, что воды Амелета сделали с бессмертным титаном Персом?
— Кто там знает, — отравленной стрелой летит навстречу смешок. — Кажется, они ослабили его. И он не смог сопротивляться голоду Тартара… Не хочешь ли у Тартара спросить?
— Нет. Потому что спрашиваю у тебя. Что сделают эти воды с богиней?
— Кто знает. Ослабят. Или вовсе не причинят вреда. Амелет прихотлив. И до сих пор никто не решился проверить нрав Реки Крона добровольно, дочь Геи…
— Потому что она отнимает у тебя время. Нимфа умрет от старости. Титан ощутит слабость — когда время начнет ускользать от него. Но если глоток сделает кто-то из бессмертных, кто хочет…
— У тебя ничего не получится, морская царица.
— Почему?
— Потому что ни один бессмертный не хочет смертности по-настоящему.
Вздох пролетает над ядовитыми водами — тройной, тяжкий, не таинственный. Говорящий яснее ясного: трехтелая чаровница не просто так стоит здесь и разговаривает.
Факелы готовы к бою, в колеснице шипят и извиваются крылатые змеи, а свита стигийских волков вот-вот поднимется на крыло — в последнюю охоту.
Безумцы, собравшиеся идти войной на Флегры, не сдержат наступление Гигантов. И даже если самый главный безумец решится использовать Серп — может остаться один Гигант. Который шагнет в подземный мир — чтобы поднять титанов из бездны.
И кому-то нужно будет защищать обнаженный, беззащитный вход.
Если бы всё было так просто, — говорит взгляд Прополос там, под каждой вуалью. Так просто, как ты представляешь это себе. Кучка безумцев, решивших выйти в бой. Против всех — саженцев матери-Геи и любимца Ананки, который решил взглянуть своей судьбе лицо. Богиня, выпившая из Амелета и обретшая смертность. Если бы все было так просто, дочь Геи — я силой пихнула бы тебя к этой реке. В горло ледяную воду тебе влила бы.
Только вот это бесполезно. Потому что воды Амелета ослабят тебя. Остановят тебя. Но не дадут желанной смертности.
Потому что ни один бессмертный не знает — как это. Желать смертности по-настоящему.
— Чтобы переломить себя… пожелать смертности… нужно чтобы у тебя было что-то, что выше бессмертия. Нужна… грань. Ступень. Осознание, что готов разменять за что-то божественную сущность на…
Кивок уходит туда, где скитаются, вдыхая утешительный аромат асфоделей, сонмища теней.
— Богам такое не под силу.
Щурится подземная чародейка — кажется, тьма подземного мира решила и ее обмануть. Это что там — улыбка на лице у Геры?!
И Судьба из-за плеч тоже щурится. Всё не может различить: это кто стоит на берегу Кроновой речки. Богиня — или всё-таки…
— Да. Богам не под силу. А смертным?
Молчит Прополос. Колышутся вуали над тремя удивлёнными лицами.
А золотоволосая делает шаг к ядовитой воде. Натянутая, будто тетива гибкого лука. Губы приоткрываются — выпускают первую стрелу:
— Мой муж.
Слово расплескивается шумом отдаленных волн, отдается далекой мелодией кифары. И дает силы идти.
Еще один шаг. Мирное журчание ядовитой речки — раньше в нее никогда не падали стрелы-слова.
Беспощадные, меткие, отчаянные.
— Мой сын.
В слове — веселый и бесшабашный свист копья, и перестук копыт лошадей, и летящая квадрига… И решимость двигаться дальше.
Ещё один шаг. Шаг — будто по лезвию меча. По дрожащей от предыдущего выстрела тугой тетиве.
По грани.
— Мой брат.
За словом — темная, глухая неизвестность. Невидимость. И намерение защитить во что бы то ни стало.
И смертность.
Последний шаг.
И дрожит ядовитая вода в русле — будто надеется сбежать от последней стрелы, после которой не будет пути назад…
— Мой мир.
Тишина. Темнота. На берегу безобидной с виду речушки застыла Трехтелая Геката — позабыв о ядовитых усмешечках, обворожительном шепоте, коварных взглядах… Глаза Гекаты закрыты — так, будто подземная чаровница не хочет видеть кого-то… что-то… Так, будто для Указующей Пути есть дороги, о которых не желаешь знать.
Жалобно бурлит Амелет — ему привиделся сон о теплой ладони, коснувшейся ледяных вод. Привиделась песня о нимфе, которая шла по берегу, а потом ей вдруг так захотелось пить…
Раньше таких снов не было.
Раньше из Кроновой Речки никогда не пили добровольно.